знал.
Я в панике. Вдруг мои слабости и страх проявятся.
Вот почему я надел маску.
Она помогает мне притворяться, закрывает
от пытливых взглядов,
но, может быть, такой взгляд — мое спасение,
мое единственное спасение.
И я знаю это.
Да, да, если за ним — одобрение, если за ним — любовь.
Только это заставляет меня поверить в то,
во что я не могу поверить.
Что я стою любви.
Но я тебе не могу этого сказать. Не осмеливаюсь, боюсь.
Я боюсь, что ты взглянешь — и не примешь, не полюбишь меня.
Поэтому и играю я в эту игру.
За маской уверенности — дрожащий ребенок.
Так начинается парад масок.
Моя жизнь становится полем боя.
Кто же я? — спросишь ты. Я тот, кого ты хорошо знаешь.
Я — каждая встречная женщина.
Я — каждый встречный мужчина.
M—12. ЕСЛИ ПЕРЕСТАТЬ СОБИРАТЬ БЛЕСТЯЩИЕ МОНЕТКИ,
и думать, что вода в душе — не живая, то уже и стреляться не нужно.
M—13. ЗАЖИГАЮ СВЕЧУ, будто слово осторожное выдыхаю. И его никто не услышит, и свеча никогда не погаснет.
M—14. САМОЕ СТРАШНОЕ — ЭТО ПРАВИЛЬНЫЕ СЛОВА. О собрат психолог! Закрой свой вонючий рот!
СНЫ
C—1. Первый сон
Мне снилось, что передо мною — чучело половины тигра. Ктото объясняет мне, что оно очень тяжелое — я пробую поднять, но не могу или только чутьчуть приподнимаю. Я спрашиваю, почему, и мне объясняют: оно всё многократно прошито нитками, сделанными из тигровой шерсти, так что на самом деле здесь гораздо больше шерсти тигра, чем кажется. Возможно, это нужно контрабандистам.
C—2. Второй сон (в пустыне)
Я иду по дороге, у которой стоит нищий. Ктото дает мне денег, чтобы я мог подать этому нищему. Я мешкаю, и нищий исчезает. В руке у меня остаются деньги; я присматриваюсь и вижу: ого, да это больно крупные монеты для нищего!
C—3. Сон Спящей Красавицы
Итальянская, южная дорога. Вечнозеленые деревья, золотой песок, голубое небо. Маленькая девочка сидит у дороги и плачет. Я подхожу, хочу ее утешить. Как-то спокойно я замечаю, что это моя мама. Сидит, такая маленькая, и плачет. Я ее утешаю, глажу по голове, говорю ей:
— Что ты, моя маленькая?
Она всхлипывает:
— Мне страшно, мне страшно тут одной. -Почему тебе страшно?
— Я расту. Я расту, скоро я стану старой и никому не нужной.
— Так ты хочешь вечной молодости? — спрашиваю я. Причем опять, я так спокойна, как будто точно знаю, что нужно делать.
— Хочу вечной молодости, хочу вечной молодости! — причитает она, и я помню еще, что на секунду подумала: да знает ли она, такая маленькая, что такое вечная молодость?