не фиг делать целую вечность. Как соглашается она играться во все эти игры? Она легкокрыла и ветрена, ей чудно, свободно, радостно. Ее не то чтобы втягивают — она может себе это позволить, войти в любой мрак и чушь, сойти в ад одномерности и зажатости, потому что это на время — на миг. Ее не так легко погубить, может быть, вообще невозможно.
К—35. КАК БУДТО ДВА ХОЗЯИНА делят один и тот же кров.
Один из них вечен, что означает не большую протяженность времени, не “очень долго”, а отсутствие долготы, неподчиненность часам. Он спокойно может вместить в мгновения переживания и события “на сто лет” и так же спокойно “следующие” “сто лет” пролежать на солнышке. Он действует в других координатах. Эти координаты неизвестны второму, который существует во времени, то есть конечен, то есть ограничен.
Второй живет, как живет человеческое тело. Ему важно время.
“6 часов утра: самое главное — мое тело.
12 часов дня: самое главное — это все они, они все.
5 часов дня: самое главное — это моя голова.
9 часов вечера: самое главное — моя жена.
12 часов ночи: самое главное — мой пенис.
3 часа ночи: меня нету”.
Их отношения — основная проблематика существования.
Сущность одного из них — дао, на разных уровнях он проявляется и ощущается (вторым) как Бог, душа, истинное “я”, бессознательное.
Второй — не менее таинственное существо – худо-бедно владеет территорией сознания, тела, личности, мира.
Они совершенно различны и по большинству действий противоречивы — до взаимноуничтожающего антагонизма, — но они -одно и то же. Как АЯнус и УЯнус, это — один и тот же человек.
Каждая история рассказывает о них.
Мы не знаем, как они появились, но у нас есть символические описания. Одно из них говорит, что Господь Бог “потеснился”, чтобы дать место миру, а затем сотворил мир, и так же сотворил человека. Это описание истинного “я” и “я” личностного: истинное “я” самодостаточно, но оно потеснилось.
Как любой из актов взаимоотношений этих двоих, это проявляется на любом уровне человеческой жизни:
“…ненасытная исконная ненависть Психеи к Еве, от которой во мне нет ничего. А от Психеи всё… Ревность? Я просто уступаю, как душа всегда уступает телу, особенно чужому— от честнейшего презрения…” (Письмо Марины Цветаевой, 1926 год).
Или:
“…Как ни скромно занимаемое вами местечко, будьте уверены, что в один прекрасный день кто-то войдет и заявит на него права, или, что еще хуже, предложит делить его с вами. Тут вам нужно либо сражаться за свое место, либо покинуть