Гюрза спал, когда я снова появилась в комнате. Стараясь двигаться бесшумно, расставила тарелки и остальные приборы на столе. Присела на стул сама и взглянула в сторону мужчины. Его грудь поднималась и опускалась равномерно. И как, скажите мне, накормить его? Не тормошить же раненого человека. Пусть поспит. В его случае сон – это самое лучшее лекарство. Только я ошиблась в своих наблюдениях.
– То, что не хочешь меня прикончить, уже хорошо, – Гюрза заговорил совершенно неожиданно, что я чуть не вскрикнула.
– Стала бы тогда ранее зашивать вашу рано, если сейчас явилась добивать вас, – огрызнулась я, глядя на него. – Сразу бы придумала что-нибудь.
– Сперва войти в доверие, после уже ударить в спину могут только коварные женщины. Это их излюбленный метод. В какой-то степени я даже могу восхититься ими, – Гюрза закашлялся, и я поднесла ему воды. – Если бы не коснулось меня самого. Это же сколько сил нужно иметь, чтобы улыбаться ненавистному тебе человеку в лицо, чтобы дождаться нужного момента и воткнуть ему нож в спину.
Сперва мне показалось, что мужчина начал бредить. Вот только зелёные как весенняя трава глаза говорили об обратном. Он был в ясном уме и понимал, о ком и о чем разглагольствовал. Сейчас в нем говорили обида и боль. Не физическая от раны, нет. Душевная, сердечная, и она разъедала мужчину.
– Вы поэтому ранены? – поинтересовалась я, забирая чашку с водой.
Гюрза промолчал. Я подождала еще немного, давая ему времени. В комнате было слышно лишь его тяжелое дыхание. Только мужчина так и не ответил на мой вопрос.
– Я принесла вам поесть, – мне хотелось скорее оказаться на кухне.
Я согласна была даже мыть грязную посуду и утварь и потом страдать от сухости кожи, только бы держаться от мужчины подальше. Как нужно было довести женщину, чтобы она взялась за нож? Может, неслучайно моя интуиция вопила рядом с ним и прямо кричала держаться от него подальше?
Гюрза на мои слова попытался присесть, но обессиленно упал на кровать. Видимо, потерял много крови.