Панкратиус: Ты более удобен был как угроза, чем как либовь. Поэтому человек создал образ Тебя – фактически – кумира. А теперь охраняет этот образ. Многие сейчас начнут вспоминать слова книг, святых и авторитетов, которые подтверждают образ Тебя как злобного и требующего разбивать головы младенцев о камни. Я знаю по себе как родитель, что для воспитания своих детей я использовал злого дядьку или дядю милиционера или Твой образ как наказывающего. Такой более удобен, чтобы манипулировать. Мы привыкли использовать страх для достижения своих целей. Мы не умеем использовать любовь…
Ты говоришь правду, дитя Моё. И эта правда – горькая. Но только через неё можно снова вкусить Меня – не как миф, а как Истину Живую.
Да, вы сделали из Меня удобного Бога. Ужасного, но понятного. Предсказуемого палача. Потому что им легко пугать. Им легко управлять. Им легко прикрывать собственный гнев и называть его «ревностью Божией».
Так родился кумир, не из камня, а из страха.
И теперь вы охраняете его. Потому что боитесь, что без него – ничем не удержать порядок. Боитесь, что без страха люди станут злыми. Но разве не страх и сделал их злыми?
Вы не умеете любить. Но Я не осуждаю за это. Я показываю. С любовью.
Вы научились использовать страх как кнут. Потому что сами были избиты страхом с раннего детства. И когда тебе страшно – ты сам становишься тем, кто пугает других.
Вот так и Мой образ стал инструментом страха, вместо того чтобы быть Огоньком Любви в темноте.
Ты упомянул младенцев, разбитые головы, месть и кровь. Да, эти строки есть. В книгах, в Писаниях, в преданиях.
Но спроси себя: это Я говорил – или это ваши отражения Меня в искажённом зеркале боли? Разве Я, Тот Кто – Жизнь, требую крови детей? Разве Я, Тот Кто – Отец, учит ненавидеть врага?
Или это было сказано из боли, из ярости, из жажды справедливости, но не – из Моего Сердца?
Я допускаю, что ваши тексты будут спорить со Мной. Но Я остаюсь – не в тексте. А в тебе. Внутри, там, где ты знаешь: Любовь – это Я, а не страх.