Итак, Мурзин задает два типа общества. В одном из них господствует «ктойность», а в другом – «чтойность». Все это делается в перспективе, которая прорисована между двумя социально-историческими полюсами: изначальной эпохой господства «ктойности» и последующим нарастанием «чтойности», которая приобрела максимально возможные выражения в современности. Современное человечество столкнулось с тотальным кризисом, из которого только один выход – движение в сторону «ктойности».
Что можно сказать о введенном делении социальности на типы? Оно предельно проблематично. С одной стороны, вполне понятно исходное желание Мурзина превратить противопоставление господства отношений «кто» и «что» в нечто исторически конкретное – в противопоставление условного демократического общества условному контр-демократическому. Назовем первое «обществом ктойности», а второе – «обществом чтойности». С проекцией общества ктойности на демократический способ социальной организации все более-менее понятно. Но появляется проблема с проекцией контр-демократического способа. Таким обществом оказывается то, которое Мурзин называет «тоталитарным».
Пусть это название не является точным, но при описании тоталитарности объясняется, что у нее по большому счету нет позитивной цели. Хотя иногда Мурзин говорит о том, что тоталитарность решает проблему борьбы эгоистических индивидов и преобразования мира (являясь «геологической силой»), но все равно здесь человек тонет в «чтойности». Важно и то, что тоталитарность выражается в культуре личности тирана и строится «на апелляции к самым проблематичным сторонам человеческой психики – лени, страху и амбициям». Как легко после этого противопоставлять тоталитарности «уникальность, неожиданность, одиночество, новизну, будущность, свободу»! Мурзин рисует заведомо негативный портрет, чтобы он максимально соответствовал логике погруженности человека в «чтойность», в ад, из которого надо искать путь к утраченному раю «ктойности».