Вавилонский Рог
Все договоренности между человеком и Богом подписывает лукавый.
Пока большая вода успокаивала собственное волнение в складках и низинах вновь образованного рельефа, а вздыбленная твердь подсыхала и расправлялась в лучах пробившегося сквозь грозовые тучи солнца, два крылатых существа, удобно устроившись на стене Небесного Дворца с головокружительной высоты взирая на происходящие внизу переходные процессы, принялись обсуждать доверенную им работу.
– И зачем Ему все это? – скептически произнес один из них, именуемый в ангельской среде Конструктором.
Его товарищ, называвший себя Архитектором, прищурившись исключительно для порядка, взглянул вниз – огромная деревянная лодка только что причалила к высунувшейся из мутной воды горе, и из ее распахнутого чрева разбегались и расползались по округе уцелевшие после катаклизма представители земной фауны, замыкал же это буйное освобождение заросший, как проскакавшая перед ним горилла, человек.
– Ты имеешь в виду его? – ткнул пальцем вниз Архитектор, бородатый в этот момент упал на колени и обратил взор прямехонько на крылатую парочку.
Конструктор улыбнулся на шутку компаньона:
– С этим-то все ясно, а вот с его потомками…
– А вот с потомками разбираться нам, – подхватил Архитектор и раскрыл крылья лилового отлива. – И, кстати, пора начинать. Он тут, – Архитектор указал глазами на верхние палаты Дворца, – хоть и Вселюбящий, тем не менее не любит проволочек, да и наш подопечный времени зря не теряет.
На эти слова Конструктор снова взглянул на землю, по которой активно, если не сказать агрессивно, расселялись правнуки бородатого.
– Итак, – обратился он к товарищу, – каков план?
Архитектор перестал буравить взглядом верхние этажи Небесного Дворца и повернулся к Конструктору:
– Созидающий должен познать разрушение.
Молчание продлилось несколько мгновений (для справки – на Земле промелькнуло около трехсот лет), после чего ангельскому терпению Конструктора наступил предел:
– И это весь Его План?
– А чего ты хотел, Он всегда скуп на объяснения, – Архитектор сложил на груди, во след за руками – и крылья.
Конструктор задумчиво почесал начинающую лысеть пернатую голову:
– Ты уже думал об этом?
Архитектор изобразил на лице улыбку гения и утвердительно кивнул:
– Заставим их строить башню.
– Но мы делали это на альфе в созвездии Псов, – возмутился Конструктор, – она же рухнет, те были не готовы, а эти и подавно.
– Там отсутствовала свобода выбора, – отрезал Архитектор, – будем пробовать.
– Прежде, чем начнем, – Конструктор опасливо покосился наверх, – ответь, зачем Ему это?
Архитектор проживал этажом выше, помимо собственной столовой ему полагался энергетический бассейн и небольшой райский садик перед окнами, с точки зрения иерархической подчиненности, по отношению к Конструктору он мог вести себя как учитель:
– Чтобы регулировать скорость созидания. Знаешь ли, подъем в гору не может быть непрерывным, иногда требуется отдых.
Конструктор недоуменно помахал ангельскими ресницами.
– Мысль опережает материю, светящаяся ткань должна поспевать за замыслом, чего непонятного, гармония части и единого, – Архитектор махнул рукой. – Не нужно тебе пока этого. Итак, чего ждут они, – палец Ангела опустился вниз, к грешной Земле, – от Него, – тот же палец развернулся вверх.
Конструктор вопросительно закатил глаза.
– Рога изобилия, – нравоучительно ответствовал сам себе Архитектор:
– Вот его-то мы и поместим в головы человеков. Начинай делать расчеты, братец, да поскорее.
– Мне нужна форма и место, взглянуть на грунты, – отозвался Конструктор, с готовностью потирая руки.
Архитектор свесился со стены и, приглядевшись, обнаружил место массового скопления человеков. Приложив руку к уху, он напряг тонко настроенный слух и через мгновение выдал:
– Строительную площадку они называют Вавилоном, а форма башни, – Ангел в этот раз напряг тонко-настроенное зрение, – да вот хотя бы как у этого толстяка, что обзавелся по воле Всевышнего кератиновым носом.
Конструктор внимательно посмотрел на копошащегося в грязи носорога и сразу же заявил:
– Есть решение.
Архитектор, покомпактней сложив крылья, удобно устроился меж зубцов дворцовой стены:
– Давай.
– Энергетический каркас башни выполним по следующей схеме. Вертикальные линии-тросы, представляющие из себя устремления человека к Богу, окрашенные серебряной краской, будут перехвачены горизонтальными концентрическими бандажами, армирующими кольцами, являющимися уровнями духовного самосознания Человека, своеобразными ступенями эволюционного развития души.
Архитектор удовлетворенно закивал головой: – Продолжай.
– Высота рога, тьфу ты, хотел сказать, башни, – воодушевленно затараторил Конструктор, – складывается из этих двух параметров, точнее, их связей меж собой.
– После этого проекта сможешь переехать на мой этаж, – подбодрил его Архитектор, но, подумав, добавил. – После его удачного завершения.
Счастливый Конструктор, пропустив мимо ушей последнюю фразу, радостно спросил:
– Как будем передавать?
Архитектор, почмокав лиловыми губами, неторопливо пробормотал:
– Во сне и сразу всем. Переведешь с нашего на их, Адамов. Справишься?
Конструктор кивнул в ответ.
Голос, неожиданно прогремевший сверху, не оставил сомнений в том, кому он принадлежит:
– Остановись, Конструктор.
Оба Ангела замерли в почтительном молчании, а Голос продолжил:
– Энерго-каркас башни не выдержит темпов физического строительства, ибо сознание человека не соответствует верхним уровням возводимого сооружения. Эго-программа, спутница свободы выбора, вами не учтенная, обломает «серебряные нити», замкнет их на себя в «петли самости», а «потолок развития» запустит строителей на хождение по кругу в достигнутом уровне развития.
И Архитектор, и Конструктор продолжали внимать Гласу Его молча.
– Ваш вавилонский рог превратиться в перевернутый рог изобилия, в воронку самости, – ухнул Голос, и все затихло над стенами Небесного Дворца.
– Что же теперь делать? – обескураженно прошептал Конструктор, нервно вспоминая, как прошел подобный эксперимент на Псах.
– Менять конструкцию, а заодно и форму башни, – бодро отозвался Архитектор, так же, как и его напарник, припоминая предыдущий опыт.
– Но я уже успел заложить план в головы тех, что столпились в Вавилоне, – испуганно прошептал Конструктор, вытаращив при этом чистейшего голубого цвета глаза на активно стартовавшее строительство в определенной заранее точке. – Они обтесывают скалы и пилят лес.
– Шустрые ребята, – восхитился Архитектор.
– Я разорвал соединяющий детей моих Адамов язык, – снова проявился Голос сверху. – Эго-программа вскружила им голову от достигнутых высот.
Ангелы как по команде глянули вниз: выросшая над твердью на два-три уровня башня напоминала разоренный муравейник – люди махали руками, мотали головами, орали друг на друга и хаотично перемещались, натыкаясь, спотыкаясь, падали и ссорились, отчего стали случаться стычки и орудия труда превратились в оружие, строительство закончилось, началась эпоха войн.
– Может, и не следовало давать им столько свобод? – поднял взор к небесному куполу Архитектор, но Голос промолчал.
Конструктор тем временем с нескрываемым интересом разглядывал приспособления и механизмы для уничтожения человеками себе подобных:
– Послушайте, мастер, эти ребята с их бушующим темпераментом вряд ли серьезно станут заниматься строительством башни по нашим чертежам. Есть подозрение, что они станут сваливать материалы бессистемно и хаотично.
Архитектор, увлеченно наблюдавший в этот момент, как один индивид, раскрутив приличного размера камень в кожаном ремне (надо признать, оружие хоть и примитивное, но весьма эффективное), разнес на куски череп оппоненту на внушительном расстоянии, согласился с компаньоном:
– Значит, форма должна быть простой и нести ограничительную функцию.
– Ваше предложение, мастер? – Конструктор отвернулся от уже утомившей картины кровопролития, ангельские глаза, впитывающие подобные вибрации долго, спокойно могли заполучить катаракту.
– Башня должна иметь прямую, простую вертикальную форму о двенадцати (а как иначе) гранях, – Архитектор задумался на секунду. – Да, именно так. Материал стен подбирай сам.
Конструктор имел под рукой неограниченное количество тонких тканей, конвертируемых на физическом плане в различные виды материалов. Он перебирал их в памяти Эйдоса со скоростью суперкомпьютера, и тем не менее понадобилось несколько секунд на решение:
– Есть ткань, – радостно выпалил он.
– Говори, – коротко скомандовал Архитектор.
– Стены Башни – ограничения-запреты… – начал Конструктор, а его старший товарищ неожиданно для своего статуса подхватил:
– Заповеди, усмиряющие чрезмерные свободы.
Конструктор закивал головой.
– Человек, строящий эволюционный путь наверх, вынужден в соответствии с обременением свободой выбора совершать тактические и стратегические ошибки (наваливать ценный строительный материал в кучу) и будет подстрахован стенами, удерживающими хаос внутри, – возбужденно проговорил Архитектор, прогоняя поток мыслей через пространство тонкого плана. – Скорее, мой друг, надо сотворить заповеди.
– Начнем с главного? – Конструктор показал глазами на верхние этажи Дворца.
Архитектор согласно моргнул:
– Они (человеки) теперь разделены на группы по языковому признаку, каждый нарежет, натешет, нарисует себе Идола…
– Уже, – поддакнул Конструктор, – а каких рож навыдумывали, как Он ,– Ангел снова бросил взгляд наверх, – терпит все это.
– Если так пойдет дальше. – Архитектор привык мыслить масштабно, – к своим божествам сначала приставят человеческие тулова, а затем прилепят собственные лики.
– Катастрофа, – театрально схватился за голову Конструктор.
Архитектор строго посмотрел на компаньона:
– Первая заповедь должна ограничить безумное творчество ограниченного ума в отношении Абсолюта. Макет за тобой.
Конструктор, не моргнув глазом, тут же ответил:
– Готово.
– Нравится мне работать с тобой, – похвалил Архитектор компаньона.
На белой, как врата Небесного Дворца, физиономии Конструктора появился легкий румянец, вызванный признанием с верхнего этажа.
– Вот что я мыслю по поводу второй стены, – продолжил Архитектор, уже не вглядываясь в исторические перипетии развития человеческого общества, едва проступающие сквозь облако пыли после разрушения вавилонского исполина, – тяга наверх, к первоистине, даже свернутая, обрезанная эго-программой, будет постоянно создавать потенциал поклонения кому или чему-либо, в обход Абсолюта. Человеческой душе нужен маяк, она уверена в его существовании, она знает и помнит о нем из опыта тонких планов. Тяготение столь велико, что оно станет заставлять душу метаться до тех пор, пока свет маяка не появится во тьме бытия.
– А вы не думаете, мастер, что этой тягой может воспользоваться альтернативный план? – Конструктор слегка поежился при упоминании обитателей Подземного Дворца.
– Таким лучом с удовольствием предстанут все и вся, кроме Бога, существующего и действующего не обманом, но исключительно любовию. Он ждет, требует другой.
– Стена, извините, мастер, заповедь готова, – произнес Конструктор и, попытавшись принять позу победителя, едва не свалился вниз.
Архитектор, элегантным жестом придержав незадачливого компаньона, спросил:
– Как там, на Земле?
Конструктор, повисший на его крыле, просканировав острым взглядом материки и более менее крупные острова, констатировал:
– Безобразничают, грешат направо и налево, лупят друг дружку по физиономиям, а в перерывах умудряются творить формы и поминать Всевышнего.
– Вот так они и будут расшатывать башню, дай им волю, – пробурчал Архитектор и неожиданно обратился к товарищу. – Сколько имен человеки могут придумать Абсолюту?
Конструктор, вернувшись на зубец стены, развел крылами:
– На сколько частей Он сам растерзал Адамов язык.
И, взглянув на покои Всевышнего, добавил:
– Искажение истины налицо.
– Именно, – возмущенно ткнув длинным пером крыла в Конструктора, подключился Архитектор. – Бесполезно произнесенное Имя рождает фон, деградирующий уровень вибраций сказанного. Истинная мыслеформа, когда запрос идет от чистого сердца, смешивается в океане мыслей с ложными и теряется, растворяется, конечно, не для Абсолюта (Он выловит ее в любом случае), но для человека. Третья стена башни, мой друг, должна ограничить этот понятийный хаос.
– И она соткана, – доложил Конструктор, уже не пытаясь принять каких либо поз.
– Хорошо идем, – снова похвалил Архитектор компаньона. – Может, передохнем?
– Обед? – с надеждой в голосе встрепенулся Конструктор.
– Никаких обедов, – загромыхало сверху, – они там поубивают друг друга, Тутмос Третий собирает войско.
Архитектор почтительно склонился:
– Уже начинает продолжать.
Он повернулся к товарищу и сложил губы бантиком, мол, ничего не поделаешь, египетский царек спутал все карты.
– В неуемном море свободы направлений мысли и движения, – начал он, поглядывая через мохнатые брови наверх, – человеки могут в принципе перестать заниматься строительством башни.
Конструктор в знак согласия быстро-быстро закивал головой.
– Требуется стена, – Архитектор повысил голос,– напоминающая людям о… существовании стен вообще.
Ясные очи Конструктора полезли на лоб от изумления.
– Пусть таковой станет заповедь о дне, отданном исключительно Богу, в придуманном человеками временном цикле.
– Мастер, вы об их семидневке? – Конструктор ехидно прищурился. – Никогда не мог понять этого.
– Да, – подтвердил Архитектор, – начинай работу.
– Уже сделано, – Ангел широко улыбнулся, пораженному такой прытью компаньону.
– Что ж, – Архитектор был весьма доволен сотворчеством с Конструктором. – Сектор стен, посвященный Ему, мы выстроили, переходим к человеку.
– Это будет интересно, – заерзал от нетерпения Конструктор на прозрачном зубце дворцовой стены.
– Угу, – хмыкнул Архитектор, вглядываясь сквозь низкие облака в происходящее на земле. – Отличия от Псов разительны. Слишком много блудных сынов маются по дорогам, слишком часто сильная молодая рука воздевается над седой головой старика. Юный каменщик не постигнет науку, коли станет отмахиваться от слов опытного мастера.
– Прошу тебя, поточнее, – взмолился Конструктор, едва улавливая смысл будущей стены.
– Человеку надобно чтить даровавшего ему жизнь и в духе (Бог), и в теле (Родитель). Никогда не прийти к почитанию великого, не чтя малого, не встав на колени перед отцом земным, не склониться и пред Отцом Небесным.
– Стена почитания, – прокомментировал Конструктор.
– И прежде всего, – уточнил Архитектор, – почитания родителя, ибо это почитание самого себя в потомках своих, осознание неизбежности факта передачи последствий собственных деяний детям, внукам и далее. Через почтение принимает человек то, что он родитель сам, даже если таковым пока не является, а значит, и берет ответственность за деяния, которую, в свою очередь не взяли предки его.
– Подмастерье, видя ошибки Мастера, исправляет их, а не усугубляет, – восхитился Конструктор.
– Ты все правильно понял, – кивнул Архитектор и, возмущенно оценив, как внизу, на пустынной дороге, один человек, расколов череп другому, с разочарованием обшаривает его пустую суму, добавил. – Сразу приступим к следующей стене, иначе наши «строители» поскидывают друг друга раньше, чем поднимутся пред Очами Его. Почитание родителя – цепочка передачи крови, а именно, информации, связующей разрозненные души в единое начало. Пролив чужую кровь на земь, прерываешь цепочку, что само по себе есть соперничество с Богом, ибо приход души в срок и дата обратного перехода запланированы Им, а непредвиденный выброс – нет.
Бросив взгляд вниз, он заметил, что человек, не обнаружив ничего ценного для себя, стащил мертвого собрата с дороги и снова занял место в засаде, вооружившись тем же осколком скалы.
Архитектор удрученно покачал головой:
– Давай скорее.
– Уже, – коротко ответил Конструктор.
Архитектор прикрыл веки, картина башни наконец целиком проявилась в сознании – первые четыре стены, уже возведенные в тонком плане, образовали блок о Боге Сущем, следующая четверка представляла собой блок о человеке действующем, здесь требовалось создать еще две Стены, а замыкать двенадцатигранную башню будет блок о человеке помышляющем, только таким образом свобода выбора, скованная по кругу, выплеснется наверх, к владельцу, к Создателю. Он повернулся к компаньону, открытые глаза горели абсолютной осмысленностью:
– Следует пресечь нарушение родовой матрицы бесконтрольным смешение пары муж – жена, приводящим к разрыву родовых связей (безотцовщина) или убиению плода (прерывание беременности). Эта стена станет цепляться за почитание родителя.
Конструктор, даром, что Ангел, понимающе улыбнулся:
– Это нетрудно, готово.
– Для бесполого существа ты слишком осведомлен по данному аспекту физических межполовых отношений, – язвительно заметил Архитектор.
– Исключительно из книг, – парировал Конструктор, и оба пернатых существа рассмеялись.
Успокоившись, Архитектор сказал:
– Закончим Блок, – и указал пальцем вниз.
Двое, с черными мешками на головах, под покровом ночи ковырялись возле чужого амбара с явным намерением проникнуть внутрь без оповещения о сим акте хозяина.
– Изъятие чего-либо не своего, по сути, является уменьшением энергии, – монотонно, по-профессорски забубнил Архитектор. – Данной Всевышним душе ровно в том количестве, которое требуется ей для совершения контрактных действий. Строитель башни, вытаскивая из кладки чужой камень, ослабляет ее и перегружает собственную спину, итог всему – работа ближнего сделана впустую, а собственная – отягощена лишним весом. В ячейку, предназначенную для тебя, не всунешь и свое, и чужое.
Имейся в арсенале Ангелов пенсне, Архитектор обязательно таскал бы его на своем носу и в этот момент задумчиво поправил бы стекла. Конструктор, перешедший на свой уровень (этаж) из Воинства Света под началом Гавриила, по старой памяти коротко отрапортовал:
– Блок завершен.
– Прекрасно, – Архитектор потер и без того безупречно чистые ладони о белоснежную грудь. – Начнем, пожалуй, блок о помыслах.
Конструктор с готовностью хлопнул крылом о крыло.
– Стартовая стена удержит помысел, рожденный страхом своего несоответствия перед истиной, в любой форме. Эта негативная энергия будет создавать защитную оболочку, иллюзорную в тонком мире, но вполне действенную на проявленных планах.
– Имеешь в виду свидетельство неистины, частенько используемое человеками, – догадался Конструктор.
Архитектору всегда нравился сообразительный компаньон, но сейчас он поразился скорости восприятия информации Ангелом низшего уровня:
– Да, нельзя сказать: «Я поставил мой камень, теперь твой черед», – не сделав этого, ибо следующему не на что будет укладывать свой. Вся кладка обрушится, и чем чаще будут случаться в ней подобные дыры, читай, звучать ложь, тем быстрее произойдет катастрофа.
– Конец Света, – хмыкнул Конструктор. – Стеночка готова и получилась ничего.
Архитектор расплылся в ангельской улыбке: – Не хочешь спуститься: из тебя получится прекрасный пророк.
Конструктор поморщился:
– А что, есть вакансия?
– Имеется, – подтвердил Архитектор, – и имя неплохое – Моисей.
– Увольте, – коротко отозвался Конструктор.
– Что, климат не подходит? – съязвил Архитектор.
– Век пророка недолог, а судьба незавидна, – со знанием дела сказал Конструктор, приглаживая вставшие дыбом от возбуждения перья на крыльях.
– А как же неоценимый опыт? – не унимался старший товарищ, с ухмылкой поглядывая на компаньона.
– Нет, – сухо подвел итог дискуссии Конструктор, – быть побитым камнями за правду не желаю. Давайте, Мастер, продолжим вверенную нам работу.
– Продолжим, – согласился Архитектор. – Но ты подумай, время еще есть, заодно сам бы и разобрал свои каракули.
Конструктор бросил на компаньона недовольный взгляд.
– Ну, хорошо, – спохватился Архитектор. – Помышление об уже проявленном, сотворенном, обретшим форму и наполненном содержанием есть разрушение собственного творчества, антагонистичная ему мыслеформа, убивающая желание создавать в обмен на страсть обладать, причем чужим. Строитель, поднимающий на плечах свой камень, заглядываясь на выложенный кем-то венец, спотыкается, камень сброшен и расколот, нужно возвращаться за новым, часто на переломанных ногах.
Конструктор (ну что за Ангел) понимающе кивнул:
– Есть.
– Далее, – начал Архитектор, прикрыв веки и обернувшись крылами в белый пушистый кокон.
– Довольно, – прогремел Голос из верхних палат, оба Ангела изумленно уставились на купол Дворца.
– Довольно с них и десяти стен, – повторил Голос.
– Но без двух последних башню не достроить, – взмолился Архитектор.
Вместо ответа Голос произнес:
– Моисей уже на горе, сдайте ему работу.
Конструктор кивнул, сверкнула молния, очертив зигзагообразную линию от рук Ангела до пораженного, бородатого человека, от испуга тут же бухнувшегося на колени.
Архитектор свесился со стены, перед Моисеем лежала плоская, каменная чушка, с нацарапанными символами, всего десять строк. Он повернулся к компаньону:
– Незамысловато.
Конструктор пожал плечами:
– А по-моему, практично и удобно.
– Пусть будет так, – снова загрохотало сверху.
– Ты не ответил про башню, – напомнил свой вопрос Архитектор.
– В их нынешнем измерении башню можно только начать, но не закончить, никак, – Голос легко вибрировал, мягко отражаясь от стен Небесного Дворца. – Две последние Стены они получат после перехода.
– Ясно, – в один голос пробормотали Ангелы.
– Благодарю за работу, – Голос смягчился окончательно, и в нем появились знакомые всем обитателям тонких планов нежнейшие интонации бесконечной любви. – Изумительный проект, но существа шестого измерения вернуться к вашему шедевру, вавилонскому рогу.
Пока оглушенные таким признанием Ангелы приходили в себя, Моисей оправился от вспышки молнии и, взвалив на спину тяжеленную скрижаль, начал спускаться к людям.