У него возникло тревожное ощущение deja vu5.
Чуть больше года назад, Лэнгдон получил снимок трупа и аналогичную просьбу о помощи.
А ещё через двадцать четыре часа едва не расстался с жизнью, и случилось это в Ватикане.
Нет, этот снимок — совсем другой, но, однако же, явное сходство в сценарии имело место.
Агент взглянул на часы.
— Мой капитан ждёт, сэр.
По Лэнгдон его не слышал. Глаза по прежнему были устремлены на снимок.
— Вот этот символ здесь, и потом то, что тело так странно…
— Он отравлен? — предположил агент.
Лэнгдон кивнул, вздрогнул и поднял на него взгляд:
— Просто представить не могу, кто мог сотворить такое…
Агент помрачнел.
— Вы не поняли, мистер Лэнгдон. То, что вы видите на снимке… — Тут он запнулся. — Короче, месье Соньер это сам с собой сделал.
Глава 2
Примерно, в миле от отеля «Ритц», альбинос по имени Сайлас, прихрамывая, прошёл в ворота перед роскошным особняком красного кирпича на рю Лабрюйер.
Подвязка с шипами, сплетённая из человеческих волос, которую он носил на бедре, больно впивалась в кожу, однако, душа его пела от радости.
Ещё бы, он славно послужил Господу. Боль, она только на пользу.
Он вошёл в особняк, обежал красными глазками вестибюль. А затем, начал тихо подниматься по лестнице, стараясь не разбудить своих спящих товарищей.
Дверь в его спальню была открыта, замки здесь запрещались. Он вошёл и притворил за собой дверь.
Обстановка в комнате была спартанская — голый дощатый пол, простенький сосновый комод, в углу полотняный матрас, служивший постелью.
Здесь Сайлас был, всего лишь гостем, однако и дома, в Нью Йорке, у него была, примерно, такая же келья.
Господь подарил мне кров и цель в жизни.
По крайней мере, сегодня Сайлас чувствовал, что начал оплачивать долги. Поспешно подошёл к комоду, выдвинул нижний ящик, нашёл там мобильник и набрал номер.
— Да? — прозвучал мужской голос.
— Учитель, я вернулся.
— Говори! — повелительно произнёс собеседник.
— Со всеми четырьмя покончено. С тремя senechaux… и самим Великим мастером.
В трубке повисла пауза, словно собеседник возносил Богу краткую молитву.
— В таком случае, полагаю, ты раздобыл информацию?
— Все четверо сознались. Независимо один от другого.
— И ты им поверил?
— Говорили одно и то же. Вряд ли это совпадение.
Собеседник возбуждённо выдохнул в трубку:
— Отлично! Я боялся, что здесь возобладает присущая братству тяга к секретности.
— Ну, перспектива смерти — сильная мотивация.
— Итак, мой ученик, скажи, наконец, то, что я так хотел знать. Сайлас понимал: информация, полученная им от жертв, произведёт впечатление разорвавшейся бомбы.
— Учитель, все четверо подтвердили существование clef de voute… легендарного краеугольного камня.
Он отчётливо слышал, как человек на том конце линии затаил дыхание, почувствовал возбуждение, овладевшее Учителем.
— Краеугольный камень. Именно то, что мы предполагали. Согласно легенде, братство создало карту clef de voute, или краеугольного камня.
Она представляла собой каменную пластину с выгравированными на ней знаками, описывавшими, где хранится величайший секрет братства…
Эта информация обладала такой взрывной силой, что защита её стала смыслом существования самого братства.
— Ну, а теперь, когда камень у нас, — сказал Учитель, — остался всего лишь один, последний шаг.
— Мы ещё ближе, чем вы думаете. Краеугольный камень здесь, в Париже.
— В Париже? Невероятно! Даже, как то слишком просто.
Сайлас пересказал ему события минувшего вечера.
Поведал о том, как каждая из четырёх жертв, за секунды до смерти, пыталась выкупить свою нечестивую жизнь, выдав все секреты братства.
И каждый говорил Сайласу одно и то же: что краеугольный камень весьма хитроумно запрятан в укромном месте, в одной из древнейших церквей Парижа — Эглиз де Сен Сюльпис.
— В стенах дома Господня! — воскликнул Учитель. — Да, как они только посмели насмехаться над нами?!
— Они занимаются этим вот уже несколько веков.
Учитель умолк, словно желая насладиться моментом торжества. А потом сказал:
— Ты оказал нашему Создателю громадную услугу. Мы ждали этого часа много столетий. Ты должен добыть этот камень для меня. Немедленно. Сегодня же! Надеюсь, понимаешь, как высоки ставки?
Сайлас понимал, однако