«Нет, нельзя переменить религию, когда не имеют такой, которая могла бы удовлетворять в одно и то же время и здравому смыслу, и разуму и которая могла бы в особенности доставлять человеку настоящие утешения. Нет, не переменяют религию, а впадают из нелепости и порабощения в мудрость и свободу. Идите, идите, наша малая армия. Идите и не бойтесь неприятельских пуль. Те, кто должны убить вас, не созданы еще, если вы всегда от чистого сердца будете идти путем Божьим, т. е. если вы желаете всегда сражаться мирно и победоносно за благосостояние и свободу».
Викентий Павел.
Кто узнает св. Викентия Павла в этом языке, в этих отрывочных мыслях, лишенных здравого смысла? Что значат слова эти: «Нет, не переменяют религию, а впадают из нелепости и порабощения в мудрость и свободу»? Мы сильно подозреваем, что этот дух, со своими нулями, не сделанными еще, тот самый, который подписался выше Наполеоном.
XXXIII
«Дети веры моей» христиане, последователи учения моего, погребенные под волнами материализма – философии корысти, следуйте за мной… следуйте за мной по пути Иудейскому, следуйте страданиям жизни моей, взирайте на врагов моих теперь, смотрите на мои страдания, мучения, на кровь мою, пролитую за веру.
Дети, спиритуалисты моего нового учения, будьте готовы переносить, одолевать волны бедствий, сарказмы ваших врагов. Вера беспрерывно будет подвигаться вперед, следуя за вашей звездой, которая приведет вас к пути вечного блаженства, подобно тому, как звезда привела восточных волхвов к яслям, для того чтобы они обратились к вере. Каковы бы ни были ваши бедствия, каковы бы ни были ваши страдания и слезы, пролитые вами на этой планете изгнания, мужайтесь, будьте уверены, что радость, которую вы испытаете в мире духов, превзойдет мучения вашего скоротечного существования. Долина плача должна исчезнуть, чтобы уступить место светозарному пребыванию в радости, братстве и единодушии, которых вы достигнете своей покорностью святому откровению. Жизнь в этой земной юдоли, братья мои, – это жизнь подготовительная, она может продолжаться только время, необходимое для того, чтобы приготовиться к жизни, которая никогда не может кончиться. Любите, друзья, любите друг друга, как я возлюбил вас и как люблю вас еще и теперь. Мужайтесь, братья, мужайтесь! Благословляю вас и на небе вас ожидаю».
Иисус.
«В этих блестящих и лучезарных мирах, куда мысль человеческая едва может достигать, эхо ваших слов и моих поразило мне сердце.
О, какую радость испытываю я, видя вас, продолжателей моего учения. Нет, ничто не сравнится со свидетельством ваших добрых мыслей. Вы видите, дети, что возрождающая идея, проповеданная мною в мире, гонимая, останавливаемая на время тиранами, распространяется теперь беспрепятственно, освещая человечеству путь, так долго остававшийся во мраке. Все великие, бескорыстные жертвы, дети мои, рано или поздно приносят плоды. Мои страдания доказали вам это, моя кровь. Будьте благословенны, вы, занимающие сегодня место в возрожденной семье. Мужайтесь же, дети».
Иисус.
В этих двух сообщениях, несомненно, нет ничего дурного. Но разве Христос говорил когда-либо столь претенциозным, столь высокомерным и напыщенным языком? Пусть сравнят его с сообщением, помещенным нами выше и подписанным тем же именем, и тогда увидят, которое из них окажется более достоверным.
Все эти сообщения были получены в одном и том же кружке. В слоге их заметно некоторое сходство, одинаковые обороты фраз, одинаковые выражения, часто повторяемые, как, например, идите, идите, дети, из чего можно заключить, что один и тот же дух продиктовал их под различными именами. В этом кружке, хотя очень добросовестном, но слишком доверчивом, не делали ни вызовов, ни вопросов, но ожидали всего от самопроизвольных сообщений. Из этого видно, что это не обеспечивает тождества. С помощью вопросов точных и последовательных легко было бы обличить этого духа. Но он знал, что ему нечего бояться, потому что его ни о чем не спрашивали и принимали без контроля все, что он говорил (см. 269).