Теория галлюцинаций
111. Тот, кто не допускает существования бесплотного и невидимого мира, думает объяснить все словом галлюцинация. Определение этого слова известно. Оно значит: заблуждение, обман воображения особы, которая думает, что видит то, чего в действительности нет. Но ученые, сколько известно нам, не объясняли еще физиологической причины этого явления.
Оптика и физиология, по-видимому, все уже открыли им. Каким же образом случилось, что они до сих пор не могли объяснить природу и источник образов, которые представляются уму при определенных обстоятельствах?
Если они все хотят объяснить законами материи, то пусть же изложат на основании этих законов теорию галлюцинации. Хорошее или дурное, все-таки это будет объяснение.
112. Причина сновидений никогда не была объяснена наукой. Она приписывает их действию воображения, но не говорит нам, что такое воображение и как производит оно эти ясные, отчетливые образы, которые являются нам иногда. Это значит объяснять одно неизвестное другим, столь же неизвестным. Следовательно, вопрос остается неразрешенным.
Сон, говорят, – вспоминание занятий предшествовавшего дня. Но, допустив даже это положение, хотя оно и не может назваться разрешением, остается еще узнать, что же это за магическое зеркало, сохраняющее таким образом отпечаток вещей. Как объяснить в особенности сны, в которых видят то, чего никогда не видели наяву и о чем даже не думали никогда? Спиритизм один только мог дать нам ключ к этому странному явлению, которое проходит незамеченным, потому что оно обыкновенно, как и все чудеса природы, попираемые нами.
Ученые не удостаивают заняться галлюцинацией; 34 но есть ли это нечто действительное или иллюзия, во всяком случае, физиология должна объяснить, в чем тут дело, иначе она выкажет свою несостоятельность. Если ученые пожелают когда-нибудь дать не определение, поймите, хорошенько, а физиологическое объяснение этого феномена, тогда увидим, может ли теория разрешить все случаи. Пусть они не теряют из виду факта, столь часто повторяющегося, явления особ в минуту их смерти, пусть скажут, почему явления эти совпадают с минутой смерти являющейся особы? Если б это было единственное явление, тогда его можно было бы приписать случаю, но так как оно повторяется довольно часто, то уже не может быть объяснено случаем. Если б еще воображение того, кому является видение, было занято мыслью, что такой-то или такая-то должны умереть, еще туда-сюда, но большей частью ведь бывает так, что о смерти именно этого лица меньше всего думают, следовательно, воображение не играет здесь никакой роли.
Еще труднее объяснить воображением обстоятельства смерти вовсе неизвестные. Может быть, галлюцинационисты скажут, что душа (если они допускают душу) в иные минуты бывает в возбужденном состоянии, что способности ее изощряются. Мы согласны с ними. Но если то, что она видит, действительно, то это уже не иллюзия. Если душа видит предмет отсутствующий – значит она переносится в место нахождения этого предмета. Если же душа наша может переноситься к отсутствующему предмету, то почему душа отсутствующего субъекта не может переноситься к нам? Пусть они в своей теории галлюцинации не упускают из виду этих посылок и не забывают, что теория, которой можно противопоставить несогласные с ней факты, или ложна, или неполна.
В ожидании их объяснения мы изложим здесь некоторые мысли относительно этого предмета.
113. Факты доказывают, что действительно бывают видения, которые спиритическая теория объясняет совершенно удовлетворительно и которые может отвергать только тот, кто не допускает ничего вне организма. Однако рядом с действительными видениями есть ли явления галлюцинации в общепринятом смысле этого слова? Это не подлежит сомнению. Каков же источник их? Духи сами откроют нам это, потому что следующие ответы их заключают в себе, по нашему мнению, объяснение этого явления:
Видения всегда ли бывают действительные и не бывают ли они действием галлюцинации? Когда видят во сне или иначе черта, например, или что-нибудь фантастическое, несуществующее, не есть ли это плод воображения?
Да, иногда, когда оно поражено чтением или рассказами, которые производят сильное впечатление, остается воспоминание, и тогда думают, что видят то, что на самом деле не существует. Но мы говорили также, что дух, в своей полуматериальной оболочке, может принимать различные формы проявления. Следовательно, дух-насмешник может явиться с рогами и когтями, если ему это угодно, чтобы посмеяться над легковерием, точно так же как добрый дух может явиться с крыльями и светлым ликом.
Можно ли считать видениями фигуры и образы, являющиеся часто во время дремоты или просто когда закрывают глаза?
Как только чувства онемевают, дух освобождается и может видеть вдали или вблизи то, чего не мог видеть глазами тела. Эти образы очень часто действительные видения, но они могут быть также следствием отпечатков, оставленных видом некоторых предметов на мозгу, который сохраняет следы их, как сохраняет ухо следы звуков. Освобожденный дух видит тогда на своем собственном мозгу эти отпечатки, как бы видел отпечатки дагерротипа. Их разнообразие и смесь часто составляют странное и неопределенное целое, изглаживающееся почти тотчас же, несмотря на все усилия удержать его. Подобной же причине нужно приписать некоторые фантастические видения, которые не имеют ничего действительного и которые производятся часто во время болезненного состояния.
Очевидно, что память есть результат отпечатков, сохраняемых мозгом. Но почему эти отпечатки, столь разнообразные и столь многочисленные, не смешиваются?
Это непроницаемая тайна, но она так же естественна, как и то, что звуковые волны, перекрещивающиеся в воздухе, остаются не менее того явственными. В мозгу здоровом и правильно организованном отпечатки эти бывают ясны и точны. При состоянии менее благоприятном они сглаживаются и смешиваются. Отсюда происходит потеря памяти или смешение идей. Это кажется еще менее удивительным, если допустить, как допускает френология, особенное назначение каждой части и даже каждой фибры мозга.
Итак, образы, достигшие посредством глаз до мозга, оставляют на нем отпечаток, вследствие которого помнят картину, как бы она находилась пред глазами, но это действие одной только памяти, потому что картины, собственно, не видят. Во время же определенного состояния освобождения душа смотрит на мозг и находит на нем образы, в особенности те, кто наиболее поразили ее, в зависимости от рода занятий и расположению ума; таким образом, она находит там отпечаток сцен религиозных, волшебных, драматических, светских, фигуры странных животных, которые человек видел в другое время на картинах или даже в рассказах, потому что рассказы тоже оставляют отпечатки.
Душа, таким образом, действительно видит, но только не что иное, как образы, отпечатавшиеся в мозгу. В нормальном состоянии образы эти сглаживаются, потому что все части мозга действуют свободно, в состоянии же болезненном равновесие между всеми органами нарушается, некоторые только сохраняют свою деятельность, между тем как деятельность других прекращается; отсюда происходит то, что некоторые образы остаются в мозгу, не сглаживаясь, как в нормальном состоянии, занятиями внешней жизни. Вот истинная галлюцинация и первоначальная причина господствующих идей.
Как можно видеть, мы объяснили эту аномалию посредством физиологического весьма известного закона отпечатков, остающихся в мозгу, но для этого нам необходимо было допустить вмешательство души. Следовательно, если материалисты не могли еще дать удовлетворительного разрешения этого феномена, то это потому, что они не хотят допустить существования души. Они скажут, что наше объяснение дурно, потому что мы основываемся на начале, отвергаемом ими. Кто же отвергает его? Только они. Большинство допускает его с тех пор, как люди существуют на Земле, и отрицание немногих не может быть законом.
Наше объяснение удовлетворительно ли? Мы представляем его таким, каким оно может быть, за неимением другого, и, если хотите, в качестве простой гипотезы, в ожидании лучшего. В том виде, как оно есть, объясняет ли оно все случаи видений? Без сомнения, нет, но мы желали бы, чтоб кто-нибудь из физиологов, смотря на вещи со своей точки зрения, дал объяснение, которое разрешало бы их все, потому что, когда они произносят свои священные слова: возбуждение и экзальтация, они не говорят еще этим ничего.
Итак, если все теории галлюцинации неудовлетворительны для объяснения всех фактов, то, значит, здесь есть еще что-то, кроме собственно галлюцинации. Наша теория была бы ложна, если б мы прилагали ее ко всем случаям видений, потому что некоторые из них противоречили бы ей; она может быть истинна в том случае только, если ограничиться известными явлениями.