И тут Александр услышал пение. Оно доносилось словно отовсюду – из воды, из воздуха, из самого острова. Множество женских голосов сливались в гипнотическую мелодию, от которой кружилась голова и слабели руки.
Он видел, как Котов медленно опускает вёсла, его глаза стекленеют, а на лице появляется блаженная улыбка.
– Андрей Васильевич! – Александр тряхнул лесничего за плечо. – Не слушайте! Заткните уши!
Но тот не реагировал, словно впал в транс. Он смотрел куда-то за плечо Александра, и его лицо светилось счастьем.
Обернувшись, Александр увидел их. Прямо в воде, в нескольких метрах от лодки, виднелись женские фигуры – бледные, с длинными волосами цвета морской волны, с огромными глазами без белков. Они поднимались из глубины, окружая лодку, и их пение становилось всё громче, всё неотразимее.
Александр почувствовал, как его собственная воля начинает ослабевать. Хотелось просто сидеть и слушать, наслаждаясь этой неземной красотой. Или лучше прыгнуть в воду, поплыть к ним, прикоснуться к этим прекрасным созданиям…
Рука сама потянулась к серебряному крестику. Как только пальцы сомкнулись на холодном металле, наваждение спало. Пение всё ещё звучало, но теперь Александр слышал в нём угрозу – голодную, древнюю угрозу.
Он сунул руку в карман, нащупывая пузырёк со святой водой, подаренный отцом Георгием. Выхватив его, Александр открыл крышку и плеснул воду за борт, одновременно произнося молитву, которой его научил священник:
– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его…
Раздался странный звук – словно шипение и вой одновременно. Водяные девы отпрянули от лодки, их прекрасные лица исказились злобой и ненавистью. Водоворот мгновенно прекратился, и лодку перестало тянуть к острову.
– Что… что произошло? – пробормотал Котов, очнувшись от транса. – Я словно заснул…
– Нас атаковали, – коротко ответил Александр. – Попробуйте завести мотор.
К их удивлению, мотор завёлся с первого рывка. Лодка рванулась прочь от острова, а Александр оглянулся на воду, где только что видел водяных дев. Там ничего не было – только тёмная, теперь уже спокойная вода.