– Начнем с того, что я безумно раз вас видеть в целости и сохранности, и у меня только хорошие новости. Я вас отсюда вытащу, и очень скоро. У нас высокие рейтинги на шоу, и зрители очень недовольны тем, что нас задержали. Настолько недовольны, что вышли на улицы с требованиями признать нас победителями и освободить. – Надана отвешивает челюсть, даже о Лексе на миг забывает, Тейн продолжает улыбаться, Вэра хмурится. Продолжаю: – Эйзер Гискон согласен выполнить их условия.
– Какие? – Вэра вскидывает бровь, не веря своим ушам.
– Освободить нас и дать то, что было обещано победителям. Все хорошо, расслабьтесь!
– Сам Гискон согласен? – прищуривается Лекс, зато Надана подпрыгивает с криком «Йо-хо», едва не ударившись головой о потолок.
Даже с Вэры слетает невозмутимость, он хлопает округлившимися глазами, собрав кожу на лбу гармошкой.
– Условие Эйзера: я успокаиваю толпу, он делает нас победителями Полигона.
Вэра все так же скептичен.
– Ты уверен, что получится?
К нам подходит Лераттон и молча включает коммуникатор, находит канал, где транслируется митинг, протягивает Вэре.
– Обратите внимание на транспаранты.
Карталонец смотрит в экран, оттопырив губу, и – неужели? – улыбается. Коммуникатор идет по кругу, к Надане попадает в последнюю очередь, и она говорит:
– Ты уверен, что они тебя послушают?
Беру из ее рук коммуникатор, возвращаю Лераттону. Я не могу им рассказать, что протесты отчасти срежиссированы, потому говорю максимально уверенным голосом:
– Все получится, уже почти получилось. Но вам придется некоторое время провести здесь.
– Как заложникам? – интересуется Лекс.
– Нет. Просто пока нельзя светиться. Для людей мы – несчастные узники, и должно еще некоторое время оставаться так. Потом на нас обрушатся журналисты, и жизнь перевернется. Так что будьте готовы, и вот этого я не говорил. Поняли? Из нашего освобождения сделают шоу, вас предварительно проконсультируют. Будьте готовы. Все вопросы потом.
Вроде и тайну Гискона не выдал, и команду подготовил.