один.
Вещи, люди мыслятся вокруг, —
Вечность Света разомкнула круг.
Целый Мир — Сознание Его,
Бытие Единого Всего.
Настроение
Заснежье вспенилось в округе.
За горизонт по автостраде
Машины мчат, буксуют вьюги,
А он пешком, как дед и прадед,
В свой выходной идет за город
Гулять… Трепещет шубы ворот.
А снег, как смерзшаяся паста,
Скрипит подобно пенопласту.
Пускай скрипит.
Он только б не был
В грядущем схожий
С белым пеплом…
Лунная баллада
Он шел. Светился серп Луны.
К себе любовь-колдунья звала.
Он усмехнулся. Предрекала:
'Пути настанут солоны!..'
Бросал он вызовы годам,
Все шла колдунья по пятам.
Луна росла и шаром стала.
И шаг замедливши, устало
Он осмотрелся в первый раз:
Колдуньи лик его потряс!
Обветрен он, она все та же,
Ему в отместку молода,
Но не влечет уж как тогда…
'Ты шаг за шагом
шел от жизни, —
Она сказала в укоризне, —
Ты усмехнулся, был невежда,
Теперь тебе одна надежда!'
Колдуньи облик дивно стих.
В глазах ее иные толки.
И только лунные осколки
Сверкают серпиками в них…
Теперь, в исходе полнолунья,
так солоно
Молчит колдунья.. .
Свеча
Включать сегодня почему-то
Электролампу не хочу…
Я запалю огарок, чудо,
Медово-желтую свечу…
Смотрю я влажными глазами,
Как обливается, горя,
Она
Горячими слезами,
Моя настольная заря…
Обращение к реке
Сладимая, прохладная, как мята,
Какими только ветрами, река,
Во все века ты ни была измята…
Твои да не сомкнутся берега!
Объединение
Она… Взошла
хрустально-молодою,
Совсем еще на донышке Луна…
Висела долго хрупкой запятою.
Моей судьбы наверно в том вина.
Копил гоами солнечную усталь
Я для раздумий, и они пришли…
Я понял, что воспитывая чувства,
Позволил мыслям
одичать в тени…
Я до сих пор оглядывыаю дали,
Надеюсь, что зайду за горизонт!
Восходы все еще не отпылали,
Еще не оступался я с высот…
Отзапятаюсь…
В жизни так ведется —
Всегда над нами остается высь!
И в полный круг моя Луна
сомкнется,
И так отпишет
белой точкой жизнь…
Любовь
Похоже, капает листва:
Распластанные
капли
листьев…
А я у свежего листа
Бумаги белой.
Так же — вместе:
Бумага,
Я — мой парк раздумий.
Бумаги много очернило
Любовно
Едкое чернило.
Но Осень разве же в ином?
Она слезится за окном.
Она, ваятель мертвых мумий!
К живому тянется всегда,
Но откровенная беда
В ее любви,
В дождливых ласках —
Живые умирают краски…
Люблю, люблю я белый лист,
Глядишь и лист уже не чист…
Что все способно изменить?
Лишь то, что может все губить?
Всегда, везде, и даже в ласках
Рождаются и гибнут краски…
Что-то звякнуло на кухне…
Может мама вернулась
Под вечер домой?
У плиты завозилась.
И там за стеной остывают
Дорожные вещи в прихожей…
Вдруг заглянет к нему:
'Поднимайся, Сережа!..'
Пробегает по крыше
Предчувствия дрожь.
Невзначай вдруг, на миг
Показалось короткий:
О горячий асфальт
обжигается дождь,
Словно брызгает масло на
Сковородке..