явлениями. В своей работе об александрийских алхимиках Ф. Шервуд Тейлор пишет: «Никто из тех, кому случалось иметь дело, скажем, с серой, не мог не отметить странного явления, которым сопровождается ее расплавление и последующее нагревание образовавшейся жидкости. Однако при том, что сера была упомянута сотни раз, мы не находим даже намека на какое-либо из ее характерных свойств, за исключением ее действия на металлы. В этом отношении наблюдается столь резкий контраст с духом греческой науки классического периода, что мы вынуждены заключить, что алхимики не интересовались естественными явлениями помимо тех, которые могли бы помочь им в достижении их цели. Мы не увидим в алхимии каких-либо зачатков науки. Алхимики никогда не использовали научный подход»39. Даже в Европе алхимический идеал сохранялся вплоть до XVIII века. Считалось, что человек может внести свою лепту в деятельность природы. «То, что природа делала в начале, мы тоже можем сделать, повторив процедуру, которой она следовала. То, что она делала в течение столетий и, быть может, делает до сих пор, мы можем заставить ее завершить в один миг, оказав ей помощь и создав ей лучшие условия. Точно так же, как мы делаем хлеб, мы можем делать металлы»40.
Связь между йогой и алхимией можно уяснить, принимая во внимание сотериологический характер обеих техник. Обе они экспериментируют над «душой», используя в качестве лаборатории человеческое тело. Целью обеих является «очищение», «совершенствование», окончательная трансмутация. Такое соответствие между двумя методами экспериментирования – алхимическим и мистическим – встречается не только здесь. Известно, что символизм аскетического очищения души и символизм алхимического поиска были тесно связаны у ранних суфиев (в смысле «тех, кто владел секретом и таинственной процедурой трансмутации и применял их на опыте» – весьма древняя практика), например, у Джабира ибн-Хайяна, Сайи Алави и Зуль Нун аль-Мишри. Как отмечает Массиньон, «в области литературы априори неизбежным было сходство между этими двумя легендарными драмами человеческого поиска – научным и мистическим, между алхимиком, занятым поиском эликсира, микстуры молодости, средства универсальной трансмутации, и аскетом, ищущим духа и путь к святости»41.
Благодаря своей склонности ассимилировать все конкретные техники, йога не могла пренебречь столь точным экспериментированием, как алхимическое. Были моменты, когда взаимопонимание двух этих духовных дисциплин было полным. Обе они отвергали