для жертвоприношения154. Возможно, этот ритуал был направлен одновременно на обретение «защиты» и «процветания», как и грандиозный ритуал принесения в жертву коня ашвамедха, где жена жертвователя (махшии) пантомимически изображала соитие с жертвенным животным; в конце же церемонии с четырьмя главными жрецами совокуплялись четыре женщины. Вполне возможно, что ритуальное соитие брахмачарина (букв, «непорочный молодой человек») и пуншчали (букв, «развратница») выражало стремление осуществить coincidentia oppositorum, слияние противоположностей, так как тот же мотив обнаруживается в мифологии и иконографическом символизме многих древних культов. Но даже если это так, сексуальные обряды, как в аишаведхе, так и в махаврате, все еще сохраняли свое космологическое значение (ашмаведха была повторением космогонии). Лишь когда глубинное значение «соединения противоположностей» стало упускаться из виду, произошел отказ от сексуальных обрядов; тад этад пуранам утсаннам на карьям, говорится в «Шанкхаяна-шраута-сутре» (XVII, 6, 2) – «это древний обычай; пусть этого больше не делают». Луи де ла Валле Пуссэн увидел в этом запрете «протест дакшиначаранов против обрядов «левой руки»»155, но это маловероятно, поскольку сексуальный символизм отнюдь не был новшеством, привнесенным вамачари. Выше мы уже приводили отрывки из Брахман и Упанишад; добавим еще один, из «Чхандогья-упанишады» (II, 13,1-2), в котором сексуальный союз представлен в форме литургического песнопения (самана), а именно вамадевья – мелодии, сопровождающей выдавливание полуденной сомы:
Он приглашает – это Хинкара.
Он просит – это Пристава.
Вместе с женщиной он ложится – это Удгитха.
Он ложится на женщину – это Пратихара.
Он иссякает – это Нидхана.
Он заканчивает – это Нидхана.
Это вамадевья-саман, сплетенный вокруг соития.
«Тот, кто приступает к соитию, зная этот вамадевья-саман, сплетенный вокруг соития, – порождает себя в каждом соитии… Никогда не избегай никакой женщины. Таково правило».
Совершенно непонятно, как можно отнести подобный текст к идеологии «левой руки» – основное место здесь отводится превращению сексуального союза в литургическое песнопение (со всеми религиозными последствиями!). Как мы уже сказали, такое преображение психофизиологической деятельности в таинство было свойственно всем духовным культурам древности. «Упадок» начинается с утраты символического значения телесной активности; вот почему «древние обычаи» были в конце концов отвергнуты. Однако символизм слияния противоположностей