Бытие души господина А. до встречи со мной
Две лестницы
От воплощения к воплощению душа господина А. вселялась в тела, находившиеся на всё более низких ступенях общества. А сами тела бытийствовали всё беднее. То есть, казалось бы, совершался путь вниз…
Человеческое общество подобно высокому дому, в котором есть лестница и подъёмник… При первом из известных мне воплощений – в теле английского вельможи душа господина А. находилась на предпоследнем этаже сверху. При втором – где-то в середине дома. При третьем же воплощении душа вошла в тело, находившееся там же, в середине общественного «здания». Но, не удовлетворившись положением, вышла из обиходной своей «комнаты» и стала спускаться вниз до тех пор, пока не достигла подвала… Тело испытало предел нищеты, а душа – вершины блаженства. И поняла она тогда, что это конец пути… Остановилась там и затихла в бесконечном счастье…
На своём пути душа «лицом» к «лицу» встречалась с другими душами. Потому что они поднимались вверх. А верх определялся наращиванием богатства… Поднимающиеся откровенно потешались над телом господина А., презирали его, говорили:
– Всем ясно, что ты живёшь неправильно. —
Но господин А. не соглашался, полагая земной путь вверх дорогой вглубь царства Лжи. Ему казалось, что в этом царстве правят подлость и тупость. Господину А. оно было не по душе. И он упорно опускался этаж за этажом…
Вы знаете, я с ним согласен… По-моему, главное в жизни – не в ощущениях, не в тонкости их. Ощущения, чувства может иметь и искусственный человек без души. Главное не дать угаснуть огню в сердце души, вот что. Ибо без этого огня спит душа, будто и нет её…
В царстве Лжи так и положено. Но в царстве Лжи тонкость души изживается сама собой. Души грубеют, погружаются во всё более крепкий сон и оттого кажутся мёртвыми. А черствеет душа от предательства высоких понятий. То есть, по-простому, человек становится… как бы сказать не обидно… сволочью, что ли. И тело, в котором черствеющая душа находится, начинает делать деньги будто само по себе, и всё более искусно. А от этого усиливается тупость души и сонливость её…
Но душа не глупеет, в земном смысле. Ум человека с отупевшей душой наоборот очень остр, пронзителен и способен на великие бесчеловечные, преступные даже открытия, особенно в физике и биологии, способен на судьбоносные государственные перевороты… И Áльфред Бернхардович неосмотрительно выписывает таковым людям денежки… Не-ет, опять же оборот речи. Конечно не сам…
Люди вообще, как погляжу, большие мошенники. Они спекулируют именами великих усопших, именами героев, целых поколений даже… Да вот тот же Нобель, коли явился б в теле в учреждении имени своего, или те же ж герои, защищавшие мир от фашизма, приди они в места боёв и погляди, что там люди сотворили под руководством, сами знаете кого… Страшно подумать, что могло бы быть… – Как говорится, бл. довое поёб. ще, вот что…
Пушкин полагал, самое ужасное в жизни – сойти с ума… Нет, мои хорошие, это цветочки… О Всевышнее, утопи меня в вонючем дерьме, но лишь не дай стать тупой сволочью!.. А сумасшедший – сумасшедшим можно кого угодно обозвать, было бы желание… Всё, что угодно, только не быть тупым подонком, о великое Непостижимое, пожалуйста!..
Кто есть сумасшедший? – Не тот ли, кто идёт в сторону, противоположную обществу? Не того ли бить и сажать?..
Господин А. убеждённо шествовал как раз наперекор. Конфуция он не любил, а потому не возвышался над якобы примитивными людишками с помощью мыслей, будто он идёт впереди общества. Плевки в лицо указывали на противное – он двигался назад23. Только удивлялся, что при движении вниз ощущал возрастание духовное…
Встречные поднимающиеся, помимо плевков, кто визжал при встрече с господином А., кто угрожал расправой, а кто и насилие даже творил… Это было как раз тем обстоятельством, которое не допускало возвышения господина А. в собственных глазах и мыслях…
По мере нисшествия в рай свой он понял, что опускаться надо тихо, молча и с улыбкой. И уж, конечно, не язвить поднимающихся, мол, куда же вы, неразумные, восходите, в бездну-то какую?!.. – Бездна – ад, то есть – наверху?! … Как будто, да. Но всё зависит от того, что считать верхом, а что – низом…
Рай господина А. оказался в дерьме человеческого бытия. По мнению обывателей, он то ли разума лишился, то ли подлецом стал… Господин А. не возражал и не обижался. Потому что значимым для него было то, что избежал тупости и очерствения. Вот и главное…
Ах душа, достигшая райского блаженства, как ты омерзительна для окружающих, какую злобу вызываешь!.. Даже не звериную. Ибо нет ни на Земле, ни в иных пределах такого чудовища, которому была бы присуща злоба, испытываемая тупыми выродками к духу благодати. Потому что этот дух одним своим существованием беззвучно именует падлу её подлинным именем даже не оценивая… А вот ругаться, оскорблять мерзавцев, выходить на шествия несогласия с их обязательным неблагим настроем – всего это дух благодати чурается. Потому что оно означает становиться «на одну доску» с мерзавцами… – Не злоба возражений, а любовь и благоговение… Я понимаю, вы не согласны…
Но можно ли достичь блага с помощью не-блага? – Люди с чувственно усечённой душой полагают, что да, можно, нужно и обязательно даже для честного человека, родинолюба. И видят в подобном высокий долг: на площадь, со знаменем, со словами ругательными, винительными – и песни петь…
Это что, я за покорность, что ли, ратую? – Как будто, да, раскусили: полагаю, от подонков благо уклоняться. Потому что в открытом бою с ними человек и сам теряет нечто очень духовно важное…
Победа представлялась господину А. не в том, чтобы кому-то морду набить, глотку перерезать – и строить удобную, якобы справедливую для себя жизнь… Победа в предельном нисхождении по общественной лестнице и одновременно в восхождении по духовной лестнице не только до верхнего этажа здания собора человеческого, но много, много выше него. До того, что ступени под ногами перестают ощущаться. И душа уже не идёт, а плавно, мягко ступает в некие таинственные благодатные пределы, коим ни названия, ни описания нет… —
Рай? – Не смешите меня. Религиозный рай – это примитивно. Потому что всегда предполагает некий обман, жульничество, подтасовку… «Ключ» в упомянутые благодатные пределы вкладывает вам в душу Само Непостижимое, а вовсе не некто в человеческом образе…
Конечно, он не подобен привычному ключу. Это то духовное нечто, от которого вспыхивает сердце души или разгорается уже присутствующий, но спящий там огонь… Он становится всё сильнее, яростней… Вот вы уже весь это пленительное пламя… Вы не отпираете никакую дверь. Но нисшествие ваше, оборачивающееся восшествием, заканчивается. Вы это понимаете, когда осознаёте, что навстречу вам давно уж больше никто не попадается…
Да, в жизни два состояния, две лестницы: бытовая и духовная… Бывают ли они однонаправленными? – Может быть, не знаю. А только, идя по жизни, тело и душа господина А. двигались всё отчётливее и более явно в разные, противоположные стороны.
Оставила душа господина А. камни изделий людских – города, в смысле, – обходила их и шла лесами да полями, ляд трясинный только что избегая. Напитывалась песнями птичьими да мудростью деревьев и трав. И открылась тут ей большая любовь к Матери Земле сырой. И подивилась тогда душа господина А. заблуждению людскому. А притомившись, припадала она к Земле-матушке и целовала её, искренне желая в следующем воплощении пребыть деревом, что, как казалось, не шло ни в какое сравнение с убогим и стыдным даже бытием в теле человеческом.