но зачем? Устала я жить
ради наслаждений, Сережечка. Что я натворила, была хоть
какая-то, но тайна, и ее не стало. Всему свое время, — потом
она плакала еще несколько минут, но затихая.
Наконец, успокоившись, Екатерина приподняла голову от
Гришиной груди, потянулась нежно рукою к лицу председателя и
легким движением опустила мне веки.
— Лети, — сказала она, — тебе надо, я тебя подожду.
Когда глаза кооператорщика закрылись, мои чувства
быстренько отыскали притихшего Гришу.
— Слушай меня внимательно, — сказал я ему. Я ощутил, как
Гриша замкнуто плачет. — Ты-то чего плачешь, ты же мужик, —
укорил я хозяина тела, но чувство вины перед ним промелькнуло в
моем сознании. Я немного помолчал.
— Сатана, — рыдая, позвал меня Гриша. — Я уже умер? Я
на том свете?
— Нет, Гриша, ты на этом свете, все гораздо сложнее, чем
ты знал обо все этом.
— Ты меня все-таки убьешь? Убей меня, Сатана.
Еще прошло некоторое молчание.
— Гриша, — снова потянулся я своими чувствами к
председателю.
— Что? — с протяжной грустью отозвался тот.
— Сейчас ты станешь нормальным человеком, но только не
пугайся: ты все будешь видеть, слышать, ощущать.
— Что я не должен бояться? — настороженно определился
Гриша.
— Твое тело сейчас связано по рукам и ногам и рот завязан
тоже, будешь сидеть смирно, Екатерина будет с тобой
разговаривать, она хорошая, она тебе понравится.
— Она действительно ведьма?
— У тебя нет выбора, Гриша, у меня тоже.
— Понятно.
— Если не будешь волноваться и кричать, то она развяжет
тебе рот, — и эти последние мои слова словно взбодрили Гришу.
— Это хорошо, мне так хочется поговорить, пусть даже с
ведьмой, она же тоже человек.
— Человек, это ты правильно сказал… ну что же, давай
меняться местами, Гриша.
— А ты уходишь?
— Да, мне очень нужно, но я скоро вернусь.
В ответ Гриша промолчал.
Теперь я незамедлительно вытащил лучи моего воображения из
рук и ног хозяина тела, сжался в крохотный объем своего
сознания и потянулся к темечку, там я остановился.
— Иди, занимай свое родословное место, — сказал я ему. И
Гришино сознание во мгновение овладело объемом всего земного
тела, а я тут же отделился от тела председателя и стремительно
понесся во мраке бездонья в Астрал.
Вскоре я оказался в квартире у Вики. Я завис в центре зала
под потолком, но тут же ощутил, что Юры дома нет, тогда я
подключился к информационному пласту его инкарнации теперешнего
его земного воплощения и в одно мгновение, следуя тропинками
причинно-следственной связи, я понял, где сейчас находится мой
друг, и тут же я ринулся ему навстречу, как и обещал, ибо
истекла неделя.
Я снова взмыслил свое перемещение в астральном
пространстве, и сразу же передо мной возникла картинка рабочего
кабинета директора кинотеатра Лесного поселка.
Юра сидел за столом и читал книгу, он перелистывал
страницы аккуратно, не спеша, словно просматривал их на просвет
под сонливым светом настольной лампы.
Иногда Юра пристально оглядывался по сторонам:
настороженные, затемненные углы кабинета ожидали чего-то. Он
ведь тоже понимал, что прошла неделя, и, возможно, в этой
прищуренной черноте кабинетных углов думал он увидеть
какой-либо знак от меня.
Я стремительно приблизился к лицу Божива, Юра поднял
голову, чутье к тонкой энергетике ему не изменило, наверняка,
он почувствовал мое присутствие, но смотрел Божив сквозь меня,
и это, хотя я и привык уже к подобному восприятию меня как
астральной сущности на физическом плане, сейчас все-таки
исподволь, но вызвало чувство грустного одиночества и
захотелось поскорее стать хоть каким-нибудь образом
незамеченным, приобщиться к общению, и я не замедлил обратиться
в астральный сгусток чувств у самого темечка Божива, и мое
сознание потянулось навстречу другу.
Чтобы ни в коем случае не навредить Юре, не нарушить
структуру его психики, я входил в его земное тело медленно и
молча. Вначале я дал о себе знать только лишь в энергетическом
плане — мой друг обнаружил у себя неистовый прилив духовной
психической энергии, и несказанный восторг наполнил его земное
тело и душу мелодичными переливами восторженной благодарности,
и благодарность