мужчина. — Тьфу, — отплюнулся он. — Пошла вон… кому
сказал, сапоги посмотри. Слышишь?
— Любые? Взять могу…
— Бери, дарю, сказал.
— Надо же, — расшвыривая по комнате разноцветные пары
сапог, рассуждала девочка, зябко пошатываясь у стола.
— Ты что, ху..шь, — будто взмолился мужчина, когда одна
пара сапог отшарахнулась ему на живот.
— Ты все равно богатый, малыш, я просто кайфую от твоих
бабок.
— Ты думаешь, они мне легко достаются? Я пашу, как пидар,
за них. Ну кончай, тебе говорят! Слушай, — сочно отплюнувшись,
продолжал говорить он. — Какая х..ня получается. — Девочка
продолжала рыться в куче сапог. — Х..ня получается.
— Да-да, х..ня, малыш всегда прав.
— Ты что думаешь, я бы здесь, в этом пидарастическом
подвале был, если бы там, на Западе развернулся!.. Да я бы
контору отшиковал как надо. А тут… в подвале… Только бухать
и е….ся, да об….вать всех подряд, пока перестройка не
закончилась. Разогнали, как вонючих крыс, по подвалам. А что
делают крысы? Все тянут в подвал, а они там, наверху,
крысоловки свои узаконивают. Но нас, крыс, не проведешь, мы же
умные, с высшим образованием, сахарку сп..дим, и хвостик не
прищемит. Ты думаешь, я что? А я не просто так. Университет
закончил, в свое время, конечно. Но на х.. он мне сдался? Да
если бы я на Западе, так ты думаешь, я с тобой бы здесь, что
ль… — словно сам себе сказал последнюю фразу он и, помолчав,
добавил: — У меня бы все красиво было, по-человечески.
— Красиво? — отвлеклась на минуточку девочка от
разбрасывания сапог. — Ты мне нравишься, малыш. А можешь ты
мне купить машину?
— Тебе еще рано, детка.
— Что, не заслужила разве? — она продолжала рыться в
сапогах.
Мужчина ничего не ответил.
Я стоял за шкафом, наблюдал, слушал. Ведь я мог сделать с
ними все что угодно. Я не знаю, может, безразличие к муравью в
траве, может, желание растормошить вялое пьяное затишье этого
подвала, а может, шалость, вседоступность или еще что, но я
вышагнул из-за шкафа, мне захотелось, чтобы они меня увидели.
— А-а! — коротко и удушливо простонал мужчина, будто его
ударили. — Во-о…т… стоит…
— Что, уже встал? Ну малыш, ты даешь, неисчерпаемый мой!
— воскликнула девочка, еще не обернувшись в сторону дивана.
— Уйди! Уходи сейчас же! — зверино проорал мужчина и,
подскочив, как мячик, забился в угол дивана, под ним что-то
хрустнуло, видимо, магнитофон, потому что музыка замерла.
Девочка испуганно повернулась лицом к дивану.
— Ты что? — осторожно проговорила она и огляделась по
сторонам. — Ты это мне? — И я понял, что она меня не видит,
тогда я почувствовал себя еще увереннее, я бы сказал, потому-то
еще злее, и какая-то неистово сладкая агрессивность овладела
мною. Я обратился к мужчине, ибо знал, что он только слышит
меня, я заговорил чувствами уверенно и жестоко:
— Не ори, мне нужно твое тело.
— Караул! Грабят! Уходи, пшел прочь! — завопила моя
жертва.
— Малыш, малышок, я все, я ухожу, — ошалевшая, не
спуская глаз со своего благодетеля, говорила девочка, на скорую
руку натягивая джинсы и кофточку. Она бросила в свою
вместительную сумку первую попавшуюся пару сапог, которая
лежала прямо возле меня, потом она прошла сквозь меня,
остановилась у двери, она еще надеялась на благополучие.
— Ну что тебе надо? — неистово вопрошал мужчина. — Кто
ты? Господи, спаси! Спаси меня, Господи! Отведи эту сатанищу!
Каждую секунду девочка порывалась вышагнуть за дверь, но что-то
удерживало ее.
— Заткнись, дурак. Мне нужно твое тело, и все, ненадолго.
Я человек, такой же, как ты.
— Ай-я-я…е…еб….ный в рот, не дам! Мое!
— Ну, знаешь, малыш, это уж слишком, — злобно
воскликнула девочка, суетливо, нервничая, она будто вырвала с
корнем пару сапог из сумки и дерзко швырнула их в 'малыша'.
— Пошла в пи…у со своими сапогами, — бегая по дивану
на четвереньках из угла в угол, прошипел девочке мужчина и
швырнул эти сапоги обратно. Она едва поймала их на лету.
— Совсем оху.., — сказал она, укладывая неожиданно
возвратившуюся пару сапог обратно в сумку. В это время я
приблизился к метавшемуся в ужасе мужчине вплотную: словно
паучок, он ловко семенил руками и ногами по дивану. И тут