она — моя тайна. Я тут же ринулся все-таки в
прошлое, ибо есть своя прелесть и в бессмысленности, наверное.
Я ринулся в прошлое настоящее, в уже переболевшее мною
множество вещей и предметов, эмоций, и чувств. И вскоре…
Я несколько взмыслил физический план, призраком просочился
в его многолюдных окрестностях. Я даже не знал, где я нахожусь,
одно лишь осознавал уверенно, что это город моего рождения, и в
нем покоится мое земное тело, и неподалеку от него живут Юра и
Вика, моя мама, Наташа и Сабина. Смутно я огляделся по
сторонам. Невероятно!
Раньше мне никогда не удавалось в астральном теле своем
созерцать планету так же, как это я мог, будучи в объеме
земного тела, но теперь я великолепно все видел!
До тех пор пока я испытывал необходимость в обладании
физическим планом — я не обладал им, и как только я отказался
от этого, отвернулся, пошел прочь, но как-то ненароком, в
безразличии обернулся — увиделось все, и пришло обладание. Я
отказался от обладания физическим планом, но сейчас оглянулся
на него без жажды и прозрения…
Когда я более осмысленно осмотрелся, куда я попал, —
догадался: я нахожусь в подвальном помещении. 'Какая-то
организация?' Деревянный стол в шелухе отслоившейся лакировки,
на него навалено множество женских сапог, два небольших
квадратных окна почти под потолком забиты фанерой и прочно
заштрихованы металлической решеткой, распахнутый диван у стены,
с замусоленной обивкой, на диване сидит какой-то мужчина:
усиленно потирает виски, жмурится, не открывая глаз, а у его
ног валяется несколько пустых спиртоносных бутылок. Если бы он
сейчас открыл глаза, он наверняка увидел бы меня, я не
сомневался в этом, и тогда, понимая, что могу быть замечен, я
шагнул за старинный громоздкий шкаф и продолжал подглядывать за
сидящим на диване человеком сквозь этот шкаф. Мужчина сидел
брюзгливо, ему было лет сорок. В угол дивана забился вопящий
магнитофон, будто ему дали пинка. Посредине комнаты прямо на
полу стояла настольная лампа, она охватывала диван своим
светом, жестко светила мужчине прямо в лицо, как на допросе.
Наконец мужчина отщерил свои глаза, прищуренно рассмотрел руки,
потом пару раз слегка приподнял свой увесистый мешок живота и
оставил его лежать на коленях. Позади сидящего на диване лежал
еще один голый человек, девушка, но когда она приподнялась на
локти и слепо улыбнулась в сторону лампы, я увидел, что это
была не девушка, еще не девушка: это была совсем юная
девочка-подросток. Она села рядом с мужчиной, зевнула и
протяжно потянулась. Тогда ее сосед наклонился к магнитофону и
немного приглушил громкость. Теперь, если бы сидящие на диване
стали разговаривать между собой, их истомные голоса мог бы
разобрать и я.
— Детка, — обратился мужчина к девочке, — сапоги выбери
себе там, на столе, — он небрежно махнул в сторону, будто
повелитель этого подвала.
— О-о! — воскликнула юная женщина, ей всего было лет
тринадцать на вид. — Малыш мой расщедрился, — восторженно
проорала она ему в ухо и укусила за это же ухо.
— Ты что! Оху…, дура, — мутно проговорил он и
тяжеловесно отмахнул ее, слово бабочку. Она свалилась на пол и
расхохоталась, катаясь по полу перед лампой. Бутылки,
позвякивая, раскатились по сторонам.
— Встань, сука, потом я сосать тебя буду грязную.
— Пусть лучше он у тебя встанет, — снова расхохоталась
она.
Девочка подползла к нему поближе, ухватилась за его колени
и подтянулась, ее голова возникла между его колен.
— Помочь? — дерзко вопросила она.
— А-а, — брезгливо протянул он и, раздвинув колени,
развалился на диване, его живот метнулся налево и отвис на
правый бок. Посматривая на прибалдевшего партнера, девочка,
стараясь не шевелиться, дабы не насторожить его, пошарила рукой
под диваном и через некоторое время в ее руке оказался флакон
лака. Она оттянула на себя доселе обвисшее мужское достоинство,
ее рука пьяно пошатывалась, девочка прицеливалась…
прицеливалась и… лаковая пыль, всшипев, змеино вспенилась
между ног мужчины.
— А-а, га…! Г…гадина! — бессильно пытаясь подняться,
завопил он. — Что ты делаешь, стерва!..
— Лакирую, чтобы стоял, — надрывно реготала она.
— Ладно, — словно пережевывая слова, сглатывая одышку,
сказал