но с опозданием. Но я
не мог поступить иначе!..
Мне нельзя было удалиться и теперь: необходимость
действовать заставляла поступиться правилами хорошего тона,
ибо… я выполнял записи своего астрального дневника, а не
капризы свободного художника. Признания и смятения Вики мешали
моим сегодняшним планам. Очень важно войти в общение с другом:
я не посмел переубеждать свое настроение, пусть даже Вика и
подумала в этот не принадлежащий ей вечер о безумии Божива.
Этот вечер принадлежит мне. В этих раздумьях я несколько раз
медленно облетел вокруг стоящих в обнимку моих земных друзей.
Астральная голограмма их физических тел, ярко святящаяся,
словно вращалась на планшете паркетного пола. Юра продолжал не
понимать происходящей ситуации.
Что-то предпринять, решительно действовать — я просто был
обязан!
… Именно сегодня, а не в другое время, произойдет,
улыбнется мне чудо, которого я так неприкосновенно долго
ожидал, восторг земного тела!..
И наконец, все-таки я решился…
Вход в Юрино тело был открыт, и я его прекрасно видел:
оставалось воспользоваться им!..
Слава Богу, опыт подобного у меня уже имелся: но тогда, в
теле маленькой девочки, моей дочери Сабины, я не мог
почувствовать всей полноты и прежнего, подлинного вкуса земного
тела. 'Вот оно, то самое, к чему ты стремишься, даже не
осознавая истинно, зачем тебе это нужно!.. — подумал я про
себя о себе. — Что ж, давай, входи и хозяйничай! Божив
прекословить не будет. Он явно стремится помочь тебе сам…
Однако жестким же ты стал и бесповоротным, Сергей
Истина!..
Да… но иначе нельзя. Вперед, и без сентиментальных
пауз!..' Я опускался вслепую, будто в темный подвал, доверху
наполненный водою или густым влажным трепетанием ветра.
Медленно погружался я в земное тело моего друга. Божив стоял
парализованным. Я-то мог это представить себе: как все
выглядело со стороны для Вики. Но меня больше не волновало
ничего на свете, кроме погружения. Все равно когда-то, но
должно было это произойти, и неминуемо, иначе я не смогу
победить в одиночку астральную шайку, вернуться в свое земное
тело для доработки собственной инкарнации, моего теперяшнего
воплощения на планете!..
Теперь я оказался в безмолвной и тесной темноте. Мне
показалось, что это мое состояние напоминает мне ту самую
Вселенную комнату, в которой проходил мой первый урок Астрала,
некогда преподанный мне моим учителем, Иваном. Ветер улегся, и
я отчетливо ощущал необъяснимым пространственным
соприкосновением неподчиняющиеся моему волевому воображению
контуры чьего-то земного тела. 'Туда ли я попал?!' — внятно и
громко подумал я.
— Кто ты?.. Не молчи!.. — послышалось будто мне в ответ,
а я притаился в ожидании: что же проявится дальше? И тут мое
положение прояснилось: снова откуда-то издали до меня донеслись
простые человеческие слова, и сказаны они были знакомым
голосом! Именно не в обратно-чувственной символике Астрала, а
как обычно, как раньше я слышал их на Земле…
— Что с тобой, хороший мой, Юрочка?! — отзвучали слова.
Это говорила, несомненно, Вика!
Но слышал я ее голос приглушенным, и надо было когда-то
очень сильно любить его интонации, чтобы безошибочо узнать
сейчас. — Юрочка… — как я понимал, суетясь, причитала Вика,
— … пойдем, отдохнешь, поспишь … Все хорошо … Хорошо,
родненький?..
Я находился будто в глубокой пещере, а там, наверху, люди.
— Юра… Ты меня узнаешь? — как можно спокойнее, ласково
промыслил я свое обращение к другу и отчетливо насторожился в
ожидании ответа.
— Вот… — донеслось опять же сверху. — Я слышу… он
меня спрашивает: узнаю ли я его!.. Он здесь, Вика! Во мне!..
— Не надо, Юрочка, не надо! — выкрикнула безумно Вика.
— Не шути так со мною… — рыдала она.
— Сережа, это ты?! — торжествующе прокричал Божив, что
меня немножко оглушило.
— Да… Это я… — как и прежде, на пределе спокойствия
отозвался я на оклик.
— Вика! — еще пуще прежнего завопил обрадованный Божив.
— Он меня слышит!! Слышит!!
— Господи! — рыдая, причитала Вика. — Прости его, милый
мой Господи! Отведи от него лукавого, спаси Юру, Господи!..
Божив не обращал внимания на стенания любимого человека,
может потому,