пообщаться
таким образом и раньше, но у меня уже был опыт энергетического
контакта с Игорем Золотовым, и я не хотел ошибиться еще раз.
Юра сидел в майке и трико, он увлекся рассматриванием и
перечитыванием бумаг. Неожиданно, в пространственном кабинете
его сознания, будто разлистнули белую страницу, пробел, ибо
почувствовал Божив позади себя снежное прикосновение к своим
плечам, словно и в самом деле прохладный и легкий снег прилег
на его плечи. Юра даже не вздрогнул и не насторожился,
напротив, казалось — он ожидал этого прикосновения…
Медленно он стал поворачивать голову назад. Его вечерние
одиночества никогда еще не нарушались подобным образом. Он
поворачивал голову так, с таким выражением лица, словно
определенно знал, что он должен увидеть.. Божив поворачивался с
закрытыми глазами. И вот…
Когда он обернулся назад и невесомо приоткрыл веки, ему
пришлось туманно улыбнуться и согласиться с реалиями
обманчивости. Перед Юрой стояла Вика…
Он обезмолвленно смотрел на нее, точно определяя, кто же
есть возникший человек?.. И есть ли он в действительности?..
Или это дитя, определенная метоморфоза тонкого мира, которая
теперь явилась перед ним в облике любимого человека — не
испугать…
— Ты кто? — спокойно спросил Юра.
— Юрочка… — настороженно прошептала Вика и обняла его
своими прохладными руками. — Ты совсем растерялся в этих
бумагах и книгах… Мне холодно, я почему-то замерзла…
— Что? — отрешенно переспросил Юра. — Замерзла?.. Разве
призраки могут…
— Юрочка, не надо больше этим заниматься, я прошу тебя,
оставь, возвратись хотя бы ты! — выкрикнула последние слова
растерянная Вика.
— Вика, — будто позвал свою подругу Божив. — Не пугайся
меня.
— Ну да! Как же я могу не волноваться, если ты уже
заговариваться начинаешь, близких, — Вика всхлипнула, — не
узнаешь…
— Ну что ты, хорошая, что ты говоришь… — зауспокаивал
Юра свою любимую. — Мне нельзя поступить иначе или ты не… —
Божив помолчал несколько мгновений, — не любила Сергея?.. —
ропотно все-таки промолвил он, как бы к чему-то
прислушиваясь… Вика отшатнулась от Божива, насторожилась,
будто ребенок, что-то натворивший, но еще не знающий: накажут
ли его за это…
— Я… и сейчас… люблю… его, — надрывно и
безнадежно, но с непоколебимым оттенком уверенности в голосе,
уверенности в том, что она не лжет, проговорила девушка
сокровенные слова, и похоже было, что эти слова всего лишь
заштрихованы, некогда, случайно залиты чернилами отчаяния, но
все-таки еще читаемы до сих пор трудолюбивой памятью…
Божив стремительно встал, шагнул от стула и отчаянно,
будто прощаясь — обнял безмятежно спокойную в этот момент
Вику…
Но вдруг…
— Ты должен ему помочь… — проговорила девушка. —
Ты… обязательно сможешь… ему… помочь, Юра! — Нарастало
движение Викиных слов. — Помоги ему, спасс…cи…спаси его!!!
— неистово выкрикнула она… Тишина остановила пространство.
Они стояли посреди комнаты, обнявшись: Юра, объятый
любимой, а Вика… объятая только что отзвучавшим… криком.
Время разрасталось во всю комнату и вскоре заполнило ее всю…
Времени становилось тесно. Первой молчаливое пространство
нарушила девушка, она будто шевельнула губами тишину.
— Я беременна, — прошептала, целуя плечо Юры, Вика.
— Да-да… конечно, — ответил на ее ласку Божив.
— Беременна я, — словно попросилась в его глаза девушка.
— Беременна… — снова прошептали ее губы у самого лица
Божива. А мне стало неловко, я зависал рядом с ними, за кадром
физического плана, и мое невидимое присутствие немало мешало
естественному общению этих людей. Я готовился сейчас, в этот
выбранный мною вечер, к контакту с Боживым и находился, в
некотором смысле, в единой медитационной плоскости с другом,
мое невидимое присутствие сосредоточенно связывало, пластично
затормаживало личностность Юры. Его сущность будто бы
присутствовала в теле, но реакции на окружающее проявление
пространства Земли не возникали в соответствии с нормой
человеческих представлений на этот счет, и получалось:
своеобразный энергетический ступор завораживал его сознание и
привычные скульптуры чувств опознавались,