Сами жильцы замка на улице почти не выходили. Только изредка, рано утром или ближе к вечеру, можно было заметить кого-нибудь из прислуги, хозяева же и вовсе не показывались. Все окна были занавешены плотными шторами на случай, если чей-то острый глаз сумеет преодолеть расстояние в полторы тысячи футов, отделяющее стены здания от решётчатого забора. Для пущей безопасности по всему периметру особняк был окружён непроницаемым заклинанием тишины.
Перед тем как «исчезнуть» в собственном доме, супруги Лейн сделали небольшое публичное заявление, сообщив о том, что пока не готовы отвечать на вопросы прессы и тем более давать полноценное интервью. Однако нежелание идти на контакт никогда не останавливало тех, для кого поиск новостей – смысл существования, напротив, это лишь сильнее разжигало их стремление провести собственное расследование. Если же добыть нужную информацию не удавалось, а благодатная почва требовала засева, всегда можно было выдать за непреложную истину какую-нибудь небылицу собственного производства.
Так оно произошло и на этот раз. В печать вышла заметка корреспондента «Вестника» с инициалами «А.А.». Журналист утверждал, что информировал его некий наёмный работник, состоявший на службе у Лейнов, который якобы был свидетелем вылупления дракона из яйца. На его окаменелую скорлупу воздействовали струёй огненной магии. По словам Энди – так звали работника – новорождённый зверь за мгновение достиг огромных размеров, и из его ушей и ноздрей повалил пар. Пробудила дракона маленькая девочка – хозяйская дочка. Вскоре дракон и его хозяйка почувствовали неладное и одновременно обернулись на дверной проём, откуда юноша и наблюдал за всем происходящим. Глаза девочки сузились от гнева и сверкнули синим пламенем, а дракон грозно зарычал и изогнул спину, готовясь напасть. Энди еле унёс оттуда ноги и, как добропорядочный гражданин магического общества, посчитал своим долгом немедленно поделиться с соотечественниками тем, что ему довелось пережить, чтобы предупредить о возможной угрозе.