Узнав от встревоженной няни о пропаже дочери, Агата была совсем не удивлена и даже не обеспокоилась, предложив, как всегда сдержанным тоном, накрыть на стол, никого не дожидаясь. Софию возмутило её хладнокровие, но она ничего не сказала. Сконфуженно кивнув, она поспешила на кухню и вскоре слуги засуетились вокруг хозяйки, стараясь всячески ей угодить.
Агата, хоть и восседала за столом с бесстрастным выражением лица, мерными глотками попивая вино из кубка, спустя время начала поглядывать на настенные часы, явно теряя терпение. Когда же трапеза подошла к концу, в столовую ворвалась Анна. Вся перепачканная землёй, с растрёпанными золотистыми локонами, собранными в два хвоста атласными лентами, одна из которых сползла почти до самого кончика, она застыла в дверном проёме, держа в руках что-то крупное, замотанное в старое полотенце. Всем своим видом девочка кричала матери: «Ну обрати, наконец, на меня внимание!», но Агата и бровью не повела. Она пренебрежительно усмехнулась, обвела дочь мало заинтересованным взглядом и тут же отвернулась. Лучшим наказанием в этом случае было именно безразличие.
Зато няня София, едва сдерживая слёзы, бросилась к воспитаннице и прижала её к груди, пытаясь краем фартука вытереть чумазое личико. Агата несколько минут молча наблюдала за ними и, так и не произнеся ни слова, коротким жестом приказала обеим скрыться с её глаз.
Роберт, после очередной тяжёлой смены на работе, вернулся домой рано утром, часов в семь, и первым делом ему сообщили о новом проступке дочери. Агата настояла на том, чтобы муж немедленно провёл с Анной воспитательную беседу. Измождённый бессонной ночью, он не хотел тратить последние силы на бессмысленные споры и послушно побрёл в детскую.
Анна уже не спала, но всё ещё оставалась в кровати. Мечтательно прикрыв глаза, она теребила пальчиками пушистую кисточку от шторы, спускавшуюся на её подушку.
Роберт, начав с обычного утреннего приветствия, шутливо спросил:
– Ну и что ты опять натворила, негодница?
– Доброе утро, папочка! – Анна невинно улыбнулась, немного приподнявшись на локтях. – О чём это ты?