… Класс! – не удержалась от восхищения Лена, когда через несколько минут Алина уже перенесла их недалеко от здания больницы в не просматриваемое место для посторонних глаз, чтобы никого не напугал неожиданно откуда- то появившийся автомобиль,– вот сколько раз ты это проделываешь, столько я и буду восторгаться- это ж надо же- как удобно!
– Ты давай, сама тренируйся и учись,– сказала Алина подруге.
– А я что, против, что ли? Только у меня немного не такие способности, но я ведь могу… ну … немного не так, – она посмотрела на Альку, и они вместе рассмеялись.
– Ага, немного не так… это ещё, как сказать,– Алька смеялась, – ты, когда впервые появилась в образе синицы у меня в комнате, было не до такой степени неожиданно, но в следующий раз – с утра увидеть гарпию – почти метровую громадину перед собой… это ты меня немного напугала… Она, конечно, милая, но так … неожиданно… Предупреждать надо.
– Да откуда я знала, что чем больше предметов я беру для перемещения, тем в большую птицы я обращаюсь,– оправдывалась Лена.
– Ладно уж… давай, пойдем, твои коробки отнесем,– сказала Алина, когда они подъехали ближе к больнице. – А вы куда? – обратилась она к Пегасу и Цезарю, удерживая в руках совсем нелёгкую коробку, – это больница, вас туда не пустят.
Животные упрямо не хотели заходить в машину – они смотрели на Лену, ища у неё поддержки.
– Пусть идут, ты же знаешь, они просто так не напрашиваются,– ответила Лена,– если не пропустят, подождут нас внизу. Она взяла в руки вторую коробку с приготовленной мазью.
– Ну, хорошо,– согласилась Алина.
Все беспрепятственно зашли в больницу, на удивление, внизу никого не было. Лена никого не стала дожидаться, а на правах медперсонала, спокойно прошла со своими гостями к лестнице – Лена, хоть и находилась в декретном отпуске, но уже как полгода её по согласованию с главным врачом привлекали 2 – 3 раза в неделю на работу – специалистом она была ответственным и знающим, тем более, с высшим образованием и немаленьким опытом работы.
– Давай сюда зайдем,– произнесла Лена, заглянув в палату и убедившись, что в ней, кроме одной больной никого нет.