Мы вошли в мою комнату и прикрыли за собой дверь. Сын сразу же стал оглядываться в поисках игрушек. Я залез на кресло и достал с антресолей огромную коробку с единственной оставшейся в комнате игрушкой, это была железная дорога со стрелками, семафорами, блестящими полосками миниатюрных рельсов, прикрепленных к не менее миниатюрным шпалам, собирающаяся длинными, легко скрепляющимися секциями. Я уже не говорю о модели красавчика паровозика, выполненного с особой тщательностью и мельчайшими подробностями и тремя вагончиками, изготовленными не менее тщательно, чем паровоз.
Несколько минут мы с ребятишками потратили на сборку железнодорожного полотна прямо посередине комнаты, установили семафоры, стрелки с тупиками и станционными разветвлениями. Потом я отобрал у Володи паровоз, с которым он никак не мог расстаться, и вставил в его брюхо шесть круглых батареек. Еще шесть батареек вставил в здание миниатюрного вокзала. Потом еще две плоских батарейки в пульт управления и показал ребятишкам, как этим радиофицированным пультом пользоваться.
Мои ребятишки сразу же начали ссориться за право первому стать обладателем пульта. Пришлось немного повысить голос и предупредить забияк, чтобы они вели себя прилично, иначе игрушка вернется на антресоли. Они сразу же притихли и стали управлять паровозиком по очереди.
Пока юные железнодорожники занимались проводкой пассажирского состава по сложным разветвлениям дороги, я нет-нет да и невольно прислушивался к происходящему на кухне. Там пили чай с вареньем и пирожками и потихоньку разговаривали о своих женских делах.
– Знаешь, Андрюша, мама сказала, что папу выпишут скоро из больницы. – сказала Юля, когда Володя почти силой вырвал у нее пульт управления, мотивируя это тем, что она слишком долго владеет пультом и к тому же все делает неправильно.
– Когда выпишут? – я сразу же навострил уши.
– Мама сказала, что папа вернется домой через пять дней… Нет, я ошиблась, через шесть дней.
– А что мама говорит, как себя папа чувствует?