Конечно, много забирали налоги, но и того, что оставалось, хватало на зарплату, расширение производства и на благотворительные мероприятия. После шести вечера я бежал домой, переодевался, ужинал и, торопливо приготовив уроки к завтрашнему дню, уходил наверх. В последнее время мне приходилось очень много лечить от алкоголизма. Я никак не мог понять мужиков, которые при нашей прогрессирующей дороговизне ухитряются покупать спиртное по бешеным ценам. Таких посетителей я, конечно, лечил за плату, гарантируя при этом стопроцентное избавление от вредной привычки.
Как-то, когда я занимался изготовлением пантаклей и талисманов, ко мне заглянул в офис отец. Он прошелся молча по комнатам, внимательно все осмотрел и долго наблюдал за моим занятием, стараясь понять, что же я такое делаю. Я в это время складывал в приготовленные матерью маленькие мешочки со шнурками свернутые вчетверо кусочки пергамента пантаклей и развешивал готовые талисманы на специальной подставке.
– Чем это ты занимаешься, сын? – наконец не выдержал Игорь Николаевич.
– Готовлю на завтра талисманы против пьянства, – ответил я.
– Не понимаю. – пробормотал он и пожал плечами.
– Что не понимаешь?
– Не понимаю, зачем ты занимаешься такой ерундой, – сказал он. – Ну скажи, кто в наше время может верить в талисманы? Мракобесие какое-то!
Я с любопытством посмотрел на него.
– Вот ты, отец, механик. Причем, очень неплохой. Скажи, когда ты собираешься куда-то ехать на машине, ты ставишь на нее аккумулятор?
– Естественно! – согласился отец и с сомнением посмотрел на меня, – Только я не понимаю, причем здесь машина и аккумулятор?
– И ты не ставишь на свою «Ниву» двадцатичетырехвольтовый аккумулятор, а ставишь двенадцативольтовый. Так?
– Ну, так. – настороженно согласился он, ожидая от меня какого-то подвоха.
– Талисман, это тоже аккумулятор. – объяснил я. – Только не электрической, а психоэнергии с выборочной избирательностью. Скажем, вот этот талисман предназначен для того, чтобы защитить носящего его человека от сглаза. Ты же носишь сейчас одежду, защищающую тебя от холода и не считаешь это странным, не называешь мракобесием.