множество конкретных деталей, но заверяла меня, что каждая
из них скорее всего была случайностью. Потому что единственным способом
полностью контролировать сны является использование техники сдвоенных
позиций.
И не спрашивай меня, почему, — добавила она. — Это просто
происходит. Как и все остальное.
Она заставила меня встать и снова предостерегла меня, чтобы я не
разговаривал и не отставал от нее. Она нежно взяла меня за руку так,
словно я — ребенок, и повела к скоплению домов, казавшихся темными
силуэтами. Мы шли по булыжной мостовой. Массивные речные камни были
вбиты остриями в землю. Казалось, что рабочие нарочно оставили все
неровности поверхности, и не пытаясь ее выровнять.
Дома представляли собою большие побеленные одноэтажные грязные
строения с черепичными крышами. Внутри бесцельно бродили люди. Тени
внутри домов вызывали у меня такое впечатление, словно любопытные, но
напуганные соседи шушукаются за дверьми. Я видел также невысокие холмы
вокруг города. В отличие от происходившего со мной в моих сновидениях,
мои ментальные процессы оставались ясными. На мои мысли не влиял ход
событий в сновидении. Мой разум подсказывал мне, что я находился в
приснившейся версии города, в котором жил дон Хуан, но в другое
время. Мое любопытство разгорелось. Я находился вместе с бросившей вызов
смерти в ее сновидении. Но был ли это сон? Сама она говорила, что это
был сон. Я хотел видеть все, быть сверхбдительным. Я хотел проверить все,
видя энергию. Я чувствовал себя смущенным, но женщина еще крепче сжала
мне руку, так, словно подавала мне знак, что согласна со мной.
Все еще чувствуя себя до абсурда робко, я машинально громко заявил
о своем намерении видеть. В практике моего сновидения я использовал
фразу «я хочу видеть энергию». Иногда я должен был говорить ее вновь и
вновь до тех пор, пока не получал результат. На сей раз, как только я
по своему обыкновению начал повторять это в городе сновидения этой
женщины, она начала смеяться. Ее смех был похож на смех дона Хуана:
глубокий непринужденный смех.
— Что тебя так развеселило? — спросил я, несколько обескураженный
ее смехом.
— Хуан Матус не любит древних магов вообще и меня в особенности,
сказала женщина в перерыве между приступами смеха. — Все, что мы должны
сделать для того, чтобы видеть в наших снах, — показать своим маленьким
пальцем на то, что мы хотим увидеть. Заставить тебя кричать в моем сне
— это его способ направить мне свое послание. Ты должен признать, что он
действительно умен.
Она на мгновение остановилась, затем продолжила с оттенком
откровения:
— Ты вопишь, как дурной осел во время случки.
Чувство юмора магов привело меня в крайнее замешательство. Она
смеялась так, что, казалось, уже не в состоянии была продолжать прогулку.
Я чувствовал себя в глупом положении. Когда она успокоилась и к ней
вернулось самообладание, она вежливо сказала мне, что я могу указать на
все, что я хочу видеть в ее сновидении, включая ее саму.
Я указал мизинцем левой руки на дом. В этом доме не было энергии.
Этот дом был как любой другой фрагмент в обычном сне. Я указывал на все
остальное вокруг меня, результат был тот же.
— Укажи на меня, — предложила она. — Ты должен получить
подтверждение, что именно этим методом сновидящие достигают видения.
И она была абсолютно права. Это был способ. В тот момент, когда я
указал своим пальцем на нее, она стала сгустком энергии. Могу добавить,
очень своеобразным сгустком. Ее энергетическая форма точно
соответствовала тому, какой описывал ее дон Хуан; она выглядела как
огромная морская раковина, закручивающаяся вовнутрь вдоль раскола,
идущего по всей ее длине.
Я единственное существо, генерирующее энергию в этом сне, — сказала
она. — Так что самым правильным для тебя будет просто за всем наблюдать.
В этот момент я впервые был поражен глубиной шутки дона Хуана. Он
ухитрился сделать так, чтобы я выучился кричать в своем сне для того,
чтобы я сумел крикнуть в плену сновидения, принадлежавшего бросившей
вызов смерти. Это показалось мне настолько смешным, что я буквально
задохнулся в приступе смеха.
Давай продолжим нашу прогулку, — мягко произнесла женщина, когда я
перестал смеяться.
Там были лишь две улицы, которые пересекались; в каждой — по три
квартала домов. Мы прошлись по всей длине обеих улиц. И не раз, а
четырежды. Я смотрел на все и своим слухом сновидения внимал каждому
шуму. Шумов было мало, только где-то далеко лаяли собаки или шепотом
разговаривали люди, когда мы