Искусство многоликое и многомерное от образов, хранящих сцены искушения до вознесения антропологии бытия к природе истоков и пробуждения восприятия ценности. Искусство несет в себе побудительное значение, возрождая смысл или представляя стихийность падения, тем самым возвращает к ценностям и значению существования человечества. Раскрывает лидерство рождения творчества в новой природе, расцветая глубиной мировоззрения и смыслом существования. Искусство открывает дверь в четвертое измерение восприятия в символической и функционально-силовой перспективе на Олимп бытия. Соединяет силовую вертикаль времени, и пространственное восприятие проникающего сознания в основы динамичного начала.
Калокагатия – терминология античной этики соединяющее значение «прекрасного» и «доброго». Объединение статичной и динамичной симметрии в человеческом бытии выражающем «нравственную красоту». Динамичная симметрия восприятия и приятия внутреннего основания бытия связанное с насыщением содержания временем и взрослением, объединяющим это содержание в локальную целостность. Это форма выражения «блага» как у Платона или «добра» – принципа объединения всего бытия в его принадлежности Единому. В Едином нет противопоставления. Поэтому культивация созревания вечного основания Единого в частном соотносимо с благом в процессе наполнения временем чаши бытия и тождества собственной природы зрелости во внешнем себе проявлении – добра. Напряжение поточной природы времени передается напряженности организованного пространства. Поэтому гармония внутреннего мира обретает выразительность прекрасного осуществления во внешнем исполнении. Так калокагатия обретает внешнее выражение «прекрасного». Благо передаваемое из добра Единого выражается внешней красотой. Красота становится этическим аспектом культивирования самосознания жизни усилием времени в общественной организации человечества. Но этика содержит статическую матрицу поведенческого кодекса и в случае, когда происходит падение горизонта событий в аксиологию небытия и мир ввергается в состояние войны, то стихийные аспекты подавления функции бытия в обозначении своего господства над жизнью считают правом сильного. Нарушение морали выглядит как пропасть между господами и вещами утилитарного назначения, тем самым утверждая превосходство собственного могущества над человеческим и жизненным бытием. Оправданием служит политика устрашения, когда локальная власть времени противопоставляется глобальному фронту мотивации бытия. Как жизнь нарушает принципы энтропии, так война разоряет принципы гармонии и красоты, а Эммануил Кант анализируя добрый поступок, делает вывод, что он не имеет мотивации морали и формируется почти спонтанно из глубины сердца. Но, тем не менее, именно благо и красота формируют субстанциональную основу бытия мира, обозначая метаморфозы преображения блага в изломе времени из доброго намерения в прекрасное основание. Исследования японца Масару Эмото со снежинками, прекрасно демонстрирует, как доброта конвертируется в статичную симметрию, а агрессия разрушает идею прекрасного в мире. Снежинка формирует свою симметричную форму в зависимости от информации, влияющей на ее кристаллизацию. При этом водная стихия выступает совершеннейшим посредником передачи динамичной информации к статичной симметрии. Конденсация информационного обеспечения в океанических средах позволяет рождать жизнь из воды. Вода и жизнь звучат как синонимы.