«Когда-то человек был единым существом с шарообразным телом» – слышится речь Аристофана. Характерно, что дискурс приходит к выводу, что природа андрогина проявляется в человеческой сущности ненасытностью желания объединиться по содержанию, но неспособности повторить шарообразность формы. Поэтому в шарообразности не все так плохо, это достоинство, а не недостаток. Тело андрогина изобиловало четырьмя руками, четырьмя ногами и двумя лицами. Это придавало существам силы, мудрости и совершенства в собственном величии, изображающем вечность. Влюбленные в это совершенство единения с пространственной организацией природы они позарились на власть богов в желании получить освобождение от ненавистных законов Неба. Ненасытность как пошленькая страсть к величию создает очевидную угрозу Небесному торжеству. Это проблема бесконечности в ее желании свергнуть Вечность. Бесконечность рождается как форма недостижимости эталона полноты бытия в организации пространства Вечности. Понятно, если мир пересечет черту ничто, он перестанет быть миром. Но мир желал бы уже в мире обладать вечностью и доступная вечность в границах мира это бесконечное приближение к постоянно удаляющемуся от тебя образу Вечности. Но осознав, что материальную страсть дурят, бесконечность закрывает путь общения с небом: «персона нон грата», чтобы установить свои порядки в своем понимании свободы. Такая свобода представлена свободой «войны всех против всех».
Фотоно или Зелус в древнегреческой мифологии олицетворял ревность и зависть, особенно в романтических вопросах, когда все еще начинается и колесо фортуны может повернуться пикантным местом. Фотона сравнивают с богиней хаоса Эридой, символом проникающей энтропии, которая разрушает, казалось, доселе незыблемые основы имперской иерархии, возвышающей человеческое сознание до небес. Зависть богов к людям проявлялась злобой мести, чтобы смертные не могли сравняться с вечно живущими. Просто невозможно позволить быть равным богам это иерархический прецедент силового контура. Поэтому сама возможность андрогина взойти на Олимп представляла крайнюю угрозу, а тут еще и желание уравнять земное и небесное. Упразднить разность потенциалов и приравнять богов и людей стихией хаоса на одной планке. Торжество вступающего во власть хаоса, отменяющего былые порядки. Хаос материальной власти, предотвращает проявление энергий Вечности, устанавливая господство примитивного восприятия над глубиной. Если спуститься в материальный мир это стихия материализма, идеологией у которой атеизм, отменяющая силовой порядок объективного идеализма в мире. Приземистое восприятие противопоставляет бесконечность могуществу вечности и когда указывают на то, что вечность все равно разрушит ваши замки на песке, они парируют: «это наша история и наша свобода». Пусть в безумствовании, но независимость. Бесконечность – плохое основание для бытия, но если ее подкармливать жатвами, то можно убедить окружающих что в этом и есть смысл существования, поддерживающий устойчивость хрустального мира.