Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал
Когда ласкали вы детей своих
Я есть просил, я замерзал
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват
Из кинофильма «Генералы песчаных карьеров».
Это происходит потому, что Спиноза придал субстанции значение творящего начала (Natura naturans) – природы порождающей, и присвоил этой природе атрибуты земного божества по аналогии Неба. Структуру дополняет модальное пространство профанного, зависящее от «вечности» субстанциональных начал и подчиненное устанавливаемому порядку причин. Natura naturata- природу порожденную, он заключил в обыденности детерминизма. Очевидно, через природу явления проступает мотивация небытия, и высшее начало обретает перспектива низа. Бога нельзя свести к субстанции, потому что субстанция горизонтальна, а Бог – высокий потенциал и эталон полноты бытия силовой вертикали. Сатана желал бы стать равным Богу, а ему досталась роль континуума, в каждой части которого он присутствует как борьба с бытием. Вместо точки Вершины Истока он растянут в непрерывности низа, сплошного непроницаемого процесса заполнения горизонта событий функцией бытия. Его власть выталкивается потоком времени в бездну небытия, угрожая «смертью смерть поправ».
Философ делегировал могущество неисчерпаемости бытия природе «бесконечного падения в небытие», структурировал природу мира и отверг природу Неба. Объединил явление в одной природе и подчинил силовую вертикаль мотивации небытия. Конечно, лукавый подправил форму, но оставил содержание атеизма, сведя функцию симметрии красоты и гармонии к банальному движению мира. Движение стало первичным, и оно якобы обеспечивает свободы возможности, расширяющие пространство. «Локтями раздвинуть и отвоевать ноосферу!». Поэтому для них возможности проявляются не через становление, а через начальную точку движения мира. В таком контексте движению придают такой же статус, что и потоку времени, отрывая движущую силу от родительского начала. Своеобразная легализация «дурочки», говорит: «дурочку гонят». Понимание мира полусферой, но гонора хватит, чтобы сконструировать реальность в нужном исполнении. «Основной вопрос философии» – как условие непоколебимости материалистической позиции, представляющей объективный идеализм в частной форме интерпретации, так желая уровнять величину силовой вертикали с горизонтальной претензией на вечность. «А бумажечку твою я махорочкой набью». Однако объективный идеализм не ограничен условиями мира, а экспертиза проводится в расколотом пространстве организованного дискурса. Это гносеологическая, а не онтологическая проблема. Сказать, что пространство объективно не расколото – ложь. Но Единое сведенное к частной форме восприятия – тоже ложь. Карты краплёные. Воинствующий атеизм, воспитанный материализмом, подхватывает эту идею и заключает: «все существует в движении!». Движение и есть основа существования?! Главное – махать руками и ногами только умерено, чтобы не потерять голову, любое перемещение в пространстве, это работа, а «искусственный отбор» – нечто относительно техники, которая должна покорить будущее. Здесь гармония не нужна, обязательна для профанации прямолинейность как дуло у винтовки. Только в полусферу гармонию не загнать, тем более если эта область знания подчиняется перспективе небытия. Знали бы эти титанические усилия по отстаиванию власти пролетарских низин, сколько качеств потенциальной возможности бытия убило отрицание небытия. Мир был бы бесконечно разнообразнее, если бы ни этот маленький казус.