Станиславский – У нас был круг людей, где мы периодически собирались, практиковали. И я совмещал театр с этим. Думал как привнести эти практики в театр для той самой магии погружения.
Я – Благодарю, Константин Сергеевич! А изменились ли Ваши взгляды сейчас, после всех трудов о работе актёра и режиссёра в театре? Внесли бы Вы какие-то изменения в последние свои работы?
Станиславский – Я добавил бы ещё больше эзотерики, ещё больше работы с энергиями. Я бы сделал эту работу главной. И брал бы сюжеты из жизни. Искал бы в художественных сюжетах метафизику через метафоры, архетипы. Я бы делал эзотерический театр в прямом смысле.
Я – Константин Сергеевич, а куда Вы спешили или спешите сейчас?
Станиславский – У меня много забот. Если на земном плане я «умер», то есть моё тело умерло.. это не значит что у меня нет дел. Мне хватает дел и планов. И я хочу успеть все вовремя.
Я – А можете немного рассказать о том, чем Вы сейчас занимаетесь? Что это за важные дела?
Станиславский – Хорошо, я расскажу. Но, вряд-ли Вы поймёте.
Я – Я бы хотела попробовать понять.
Станиславский – Это контроль и управление основными направлениями в искусстве. Я направляю мысли больших умов, движений и контролирую их правильное распределение действий.
Я – Это касается театра?
Станиславский – Искусства в целом. Того, что близко к театру. Фильмы, спектакли. Я исследую новое пространство. Великие умы ведут за собой массы. Хотелось бы, чтобы это было искусством. Я предлагаю им идеи, варианты воплощений. Мне нравится творить через них, через многие умы.
Я – Если это можно, было бы интересно узнать через кого Вы творили в последнее время!
Станиславский – Мягков, Михалков.. Хотитенко, Лебедев, Тарантино (если я все правильно расслышала) .. Я экспериментирую со стилями.
Там была ещё одна фамилия. Что-то похожее на «Робкенс», но я не разобрала.
Я – Константин Сергеевич, а Вы рождались как человек после того, как ушли под известным своим именем?