Фрик перестал играть с бумагой и тихо сказал: – Значит, теперь запахи тоже вне закона.
В этот момент в дверь постучали. Не громко, не угрожающе – скорее, вежливо, но с оттенком срочности. Лисса открыла. На пороге стоял юноша с лицом, где страх и решимость боролись за лидерство. Он был в мантии учеников Совета, но капюшон скрывал знаки отличия.
– Меня зовут Мейран, – произнёс он, – я из Архива. Я пришёл предупредить.
– Опоздал, – заметил Фрик. – Мы уже в бегах, просто ещё не выбрали направление.
Мейран достал из-под плаща пергамент. – Это не просто указ. Это Доктрина Очищения. Совет считает, что магию можно окончательно устранить, если сжечь все её физические якоря. Книги, артефакты, фамильяров, даже воспоминания. Они собираются переписать реальность.
Лисса побледнела. Внутри неё что-то кольнуло – как будто кто-то попытался вырвать страницу из её собственной памяти. – Они начали?
– Уже. В столице за ночь исчезло три библиотеки. Люди не помнят, что там было. Даже имена пропадают.
Случайность, лежавший на печи, приподнял голову. – Значит, скоро забудут и меня?
– Нет, – сказала ведьма. – Пока хоть кто-то тебя помнит, ты существуешь.
Она поднялась, решительно. – Мы не позволим им стереть память. Если мир решил забыть, значит, мы будем его напоминанием.
-–
К вечеру они добрались до старой астрономической башни, где когда-то хранились записи о небесных созвездиях и законах равновесия. Теперь башня стояла пустая, и только ветер шуршал страницами, которых больше не существовало. Лисса зажгла лампу, свет пробежал по каменным ступеням, по стенам, где остались следы мелом – формулы, звёздные карты, чужие имена.
– Здесь был Храм Памяти, – сказал Мейран. – Но когда Совет приказал уничтожить архив, они забыли одно: память не живёт в книгах. Она живёт в людях.
Лисса подошла к старому глобусу небес. На его поверхности медленно вращались крошечные точки света. – Они ещё горят. Даже если мир их не видит.
Фрик сел рядом, задумчиво уставившись на огонь. – Удивительно, как много звёзд выдерживают бюрократию.