В тот вечер таверна дышала мягко, будто сама устала после всех чудесных переговоров. На улице стоял дождь, который не хотел заканчиваться, но уже не был холодным – он шёл с ощущением, будто промывает мир от ненужных сомнений. Внутри же пахло корицей, мокрой шерстью и свежей бумагой: кто-то, вероятно, из призрачных клиентов, снова писал продолжение своей неокончившейся истории. Лисса сидела у окна, наблюдая, как по стеклу скользят капли, и думала о том, что иногда хаос – единственное доказательство того, что жизнь идёт как надо.
Тия, растянувшись на подоконнике, переписывала список запасов. В нём значились пункты вроде «вдохновение (1 бочка, непроверенное)», «ирония (2 кг, осадок допустим)» и «чудеса (в дефиците, не подлежат возврату)». Фрик наблюдал за ней, медленно перебирая хвостом, и ворчал, что пора бы уже открыть курсы бухгалтерии для существ с неопределённым онтологическим статусом. Рован сидел у камина, чистил меч, но мысли его были далеко – в тех местах, где война с логикой всё ещё продолжается.
Лисса наконец встала, налила себе травяного чая и сказала: – Знаете, мне кажется, мы на пороге чего-то очень большого.
Фрик фыркнул. – Обычно после таких слов вселенная решает проверить, насколько крепко у нас посуда.
– Пусть проверяет, – ответила ведьма. – Мы давно живём без страховки.
За дверью снова послышались шаги. На этот раз это был старик в плаще, настолько потрёпанном, что он мог быть одновременно магом, бродягой и философом. Он снял капюшон, и в зале стало на мгновение светлее – не от магии, а от ощущения, что этот человек несёт в себе старый огонь.
– Добрый вечер, – сказал он. – Говорят, здесь можно выпить с мифами?
– Только если они не спорят о чаевых, – ответила Лисса.
Старик сел к камину, заказал кружку мёда и долго молчал. Потом спросил: – Вы знаете, что Империя готовит новый указ? Они собираются объявить «эмоциональные проявления» источником общественной нестабильности. Слёзы, смех, вдохновение – всё под наблюдением.
В таверне стало тише. Тия поставила кружку, Рован перестал чистить меч.
Фрик медленно прошёлся по стойке. – Так-так… выходит, нас ждёт эпоха без смеха?