Фрик вылез на стол и сел, свесив хвост. – Разрешите добавить, господа. Если бы вы хоть раз попробовали наше варенье из осознания, вы бы перестали издавать документы и начали писать стихи.
– Замолчите, животное! – возмутился председатель.
– Поздно, – сказал Фрик. – Моя харизма уже вступила в действие.
Заседание пошло под откос. Один из членов комиссии внезапно вспомнил, как в детстве мечтал быть музыкантом и начал стучать пером по столу в ритме. Второй стал подпевать, третий отбивать ладонями. Через несколько минут в зале уже звучала импровизированная песня: «Мы всё запретили, но стало смешно».
Председатель побледнел. – Прекратите! Это же анархия чувств!
Лисса сложила руки на груди. – Нет, это называется «жизнь без отчёта».
Когда импровизированный концерт закончился, председатель бессильно опустился на кресло. – Вы понимаете, что вы сделали?
– Да, – ответила она. – Немного музыки в структуру бюрократии. Это полезно для кровообращения.
– Это нарушение порядка.
– Порядок – это когда скука охраняет тишину. А у нас, как видите, снова пульс.
Зал шумел, и кто-то даже хлопал. В этот момент Лисса поняла, что Комиссия больше не знает, как вернуть себе серьёзность. Её слова распространились как вирус – не магический, а человеческий.
Председатель поднялся, словно решив, что нужно спасать хотя бы остатки формы. – Ведьма, – сказал он, – вы вольны идти. Но учтите: всё это войдёт в отчёт.
– Пусть войдёт, – ответила она. – Главное, чтобы оттуда не вышло здравомыслие.
На выходе её догнал молодой чиновник. – Простите, – сказал он тихо, – вы правда думаете, что смех может что-то изменить?
Лисса посмотрела ему в глаза. – Нет, смех не меняет. Он напоминает, зачем.
На улице Фрик разлёгся на перилах, ловя солнечный свет. – Ну и как, справились?
– Комиссия теперь поёт, – сказала ведьма. – Думаю, это хороший результат.
– И что будем делать дальше?
– То же, что всегда, – ответила она. – Смеяться, пока они не научатся.