Толпа за столами смеялась и шумела. Кто-то рассказывал историю о том, как старый мельник обнаружил в мешке с мукой живой облачный комочек и теперь держит его как питомца. Кто-то клялся, что видел, как в соседнем городе чиновник случайно произнёс искреннее слово – и у него на месте значка вырос цветок. Мир трещал по швам, но не от боли, а от роста.
Фрик встал на задние лапы и стукнул по стойке. – Предлагаю закрепить успех и создать новый праздник. День доброй нелепости. Отмечается каждое утро, продолжается до следующего рассвета.
Тия хлопнула в ладоши. – Ура, я как раз придумала торт «Парадокс» – снаружи горчит, внутри сладкий, а сверху посыпан надеждой.
– Вкусно звучит, – сказал Рован. – А символично до неприличия.
К полуночи на улице началась гроза. Гром гремел, будто небо спорило само с собой, а молнии сыпались в землю, как подписи под каким-то космическим документом. Лисса вышла на порог, вдохнула влажный воздух и почувствовала, что гроза пахнет изменениями. На мгновение ей показалось, что даже камни под ногами хотят что-то сказать, просто не находят слов.
– Небо злится, – сказал Рован, появившись рядом.
– Нет, – ответила ведьма, – оно репетирует речь перед Империей.
Они стояли под дождём, не прячась. Фрик сидел под лавкой и рассуждал о том, что молния – это просто небесная форма вдохновения. Пепелок хихикал, ловя капли языком, и каждый раз его мордочка светилась, будто фонарь из чистой радости. Когда буря утихла, на дороге появился силуэт. В плаще, с капюшоном, с походкой человека, который несёт слишком много вопросов. Он подошёл к таверне и снял капюшон. Это был тот самый старший инспектор, что приходил утром. Только теперь без герба, без значка и с лицом человека, у которого впервые нет инструкции.
– Я… – начал он, – не знаю, зачем пришёл. Может быть, потому что сегодня не могу не прийти.
Лисса кивнула. – Это уже причина. Входи. Здесь не спрашивают «зачем», только «чай или элем».
Он сел у стойки. Руки его дрожали. – В столице паника. Комиссии спорят между собой, министерства обмениваются меморандумами, а в народе ходит песня о том, что ведьма из таверны лечит грусть смехом.