– Тогда пусть заражаются, – сказал Рован. – В конце концов, это единственная эпидемия, за которую стоит нести ответственность.
День растянулся, лениво и тепло. Люди заходили в таверну, смеялись, пили чай, спорили о погоде и смысле жизни. В воздухе висел запах свежего хлеба и чего-то большего – свободы, вперемешку с дымом и корицей. И Лисса подумала, что, возможно, именно так пахнет настоящий порядок – тот, что не навязывает, а просто живёт.
А вечером пришло письмо. Без печати, без подписи. В нём было всего две строки: «Империя трещит, но пусть трещит от смеха. Не останавливайтесь».
Лисса долго смотрела на бумагу, потом аккуратно приколола её к стене рядом с картой. На карте сияли новые названия – «Смехоград», «Добронск», «Чудовель». Мир рос, и его границы больше не чертили перья чиновников, а пальцы тех, кто ещё верил в чудеса, поданные на завтрак без разрешения.
Вечером таверна снова дышала жизнью – запахом тёплого хлеба, древесного дыма, чуть прелого пива и свежего ветра, который приносил сплетни быстрее любых гонцов. За стойкой Лисса натирала кружки, но в каждом её движении чувствовалось то тихое удовольствие, которое приходит, когда хаос наконец становится привычным. В углу Пепелок гонял клубок света, будто учился жонглировать молниями, а Фрик сидел у окна и наблюдал, как над крышами деревни медленно поднимается новый месяц – тонкий, как усмешка судьбы.
Рован вошёл с дороги, отряхивая плащ, пахнущий пеплом и морем. В руках он держал свёрток, похожий на секрет, который слишком долго ждал своей очереди. – На северных трактатах начали происходить странные вещи, – сказал он. – Деревья поют. Причём в рифму.
Фрик прищурился. – Надеюсь, без куплетов о налогах?
– Пока нет, но они учатся. Один дуб уже сочинил балладу о справедливом ветре.
Лисса подняла взгляд. – Всё ясно. Магия возвращается неофициально, как всегда. Без формуляров, без печатей, без извинений.
– А у Империи нервы, – добавил Рован. – По городам ходят слухи, что именно мы открыли шлюз чудес.
– Отлично, – ведьма усмехнулась. – Пусть найдут способ его закрыть. Если, конечно, найдут ведро покрупнее.