– Надежды, – повторил Рован. – Теперь она выдается по квоте. Каждый гражданин имеет право на три надежды в год. Четвёртая – только по особому разрешению.
Лисса хмыкнула. – Что ж, хорошо, что у нас запас. У ведьм они обычно неисчерпаемые, хоть и слегка просроченные.
– А ты не боишься? – спросил Рован.
– Конечно, боюсь, – ответила ведьма. – Но страх – это тоже форма магии. Просто плохо оформленная.
Они молчали, слушая, как трещит дрова. За окном по-прежнему лил дождь, и в нём слышался странный ритм – словно город шептал сквозь воду: «ещё чуть-чуть, не сдавайтесь».
К утру таверна снова ожила. Тия спустилась на кухню, зевая, Пепелок старательно растапливал печь, а Фрик вычёркивал из свитков ненужные пункты. – Если Империя решила выдавать надежду, значит, мы должны открыть подпольный рынок мечтаний, – заявил он. – В обмен на пироги и честный смех.
– Смешной рынок, – сказала Лисса. – Без налогов, без лжи, но с обязательным количеством объятий.
В дверь постучали. На пороге стояла женщина в плаще чиновницы, но лицо её было усталым, с глазами, в которых теплился огонь, явно неподконтрольный ведомству. – Я из Министерства надежды, – сказала она, снимая перчатки. – Нам сообщили, что у вас превышение лимита.
Фрик вскочил на стойку. – Превышение чего? Радости?
– Ваша таверна генерирует слишком много положительных отклонений, – сухо ответила гостья. – Люди, посетившие вас, возвращаются домой с ощущением, что жизнь имеет смысл. Это мешает статистике.
Лисса поставила перед ней чашку кофе. – Тогда, может быть, вы сами попробуете нарушить правила?
Чиновница замерла, взяла чашку, вдохнула аромат. Впервые за долгое время её плечи чуть расслабились.
– Это против инструкций, – сказала она, делая глоток. – Но вкус… как будто кто-то вспомнил обо мне.
Рован, наблюдавший из-за стойки, тихо улыбнулся. – Иногда достаточно одной капли смысла, чтобы бюрократия дала течь.
Женщина подняла взгляд. – Вы не понимаете. Министерство скоро закроет все подобные места. Слишком много эмоций, слишком мало контроля. Они боятся того, чего нельзя учесть.
– А вы? – спросила Лисса.