Всё началось с грохота из подвала. В Таверне «Последний дракон» это не было чем-то удивительным – бочки с элем вели себя порой шумнее местных завсегдатаев. Но в тот день грохот сопровождался вибрацией, запахом озона и мелодичным стуком, словно кто-то снизу выбивал ритм новой эпохи.
Лисса спустилась, прихватив лампу и недопитую чашку чая – потому что без чая даже апокалипсис не воспринимается серьёзно. В подвале воздух дрожал. Яйцо, которое когда-то оставил таинственный заказчик, пульсировало мягким золотым светом. С каждым ударом слышался едва различимый звук – не скрип, не треск, а скорее вздох.
Фрик, появившийся следом, фыркнул. – Прелестно. Оно решило вылупиться именно сегодня, когда у нас в Министерстве заседание комиссии по классификации аномалий.
– Возможно, драконы не следят за расписанием, – заметила Лисса.
Тия влетела в подвал в муке и панике, держа в руках половник. – Оно дышит! Я видела, как пар вышел из трещины!
– Отлично, – ведьма поставила чашку на бочку. – Значит, кто-то всё-таки решил вернуть чуду право голоса.
Яйцо треснуло. Сначала осторожно, будто пробуя границы, потом решительно. Свет вырвался наружу, ослепительно-золотой, с запахом дождя и горящего сахара. Изнутри показалась морда – крошечная, блестящая, как монета. Драконёнок чихнул, и из ноздрей вылетела искра, подожгшая кусок старого пергамента.
Фрик рявкнул: – Превосходно! Мы только что получили огнедышащую проблему.
Дракон посмотрел на него, склонил голову и попытался повторить рык, но вышло нечто вроде икоты с дымком.
– Не кричи, – сказала Лисса. – Он чувствует настроение.
Тия присела рядом. – Как его назвать?
– Подожди, пусть сам решит, – ответила ведьма.
Малыш ткнулся носом в её ладонь и вдруг произнёс – не словами, но мыслью, ясной и тёплой: Имя? Зачем имя, если я – дыхание?
Фрик моргнул. – Великолепно. Теперь у нас в доме философ.
К обеду о случившемся уже знал весь квартал. Слухи разносились быстрее запаха свежего хлеба: «Ведьма высиживает дракона», «Империя готовится к конфискации», «Министерство случайностей потеряло дар речи».