ею.
— Возможно. Только люди уничтожают саранчу.
Анастасия засмеялась, сошла с валуна, приблизилась ко мне, насколько позволял защитный экран.
— И ты, Вика, надеешься уничтожить меня? Ты посмотри вокруг — все это дает мне силу: деревья, камни, земля! А ты спряталась под своим волшебным зонтиком и не смеешь носа наружу высунуть.
— Надо будет — высуну, не беспокойся. А уничтожать тебя я не собираюсь, зря ты так, тетя. Я жила спокойно, работала, ворожила изредка, даже практически ни с кем не ссорилась… И зачем ты влезла в мою жизнь? И в мамину?
— Ты же читала малахитовые заповеди. Моей сестры просто не должно быть! Потому что она выступает от имени…
— Налоговой полиции? Кстати, тетушка, а платишь ли ты налоги? Что это ты так побледнела сразу? По-нятненько… А вот в Европе цивилизованные ведьмы спокойненько платят налоги…
— Ведьма не должна платить налогов! Она не подчиняется человеческим законам, потому что сама себе закон!
— Ну, не знаю. Я, к примеру, все проплачиваю. И единый государственный, и с доходов, и НДС…
— Замолчи! — завизжала тетка, топая ногами.
— Да что ты так нервничаешь? А, я, кажется, догадываюсь: ты занимаешься укрывательством доходов! Не подаешь декларацию! И Аркаим твой небось пошлиной не обложен… Да, ситуация уголовная. Потому-то ты моей матери и боишься.
— Не боюсь! Магию податью не обложишь!
— Ой ли? Да мама под декларацию что угодно подведет, и всей твоей магии хана наступит. Есть законы магии, а есть… есть магия Закона! И моя мать ею обладает, да?!
Ответом мне была зловещая тишина. Тетка как-то обессиленно подошла к валуну, коснулась его рукой и сказала:
— Ступай за мной, если хочешь увидеть свою мать.
По камню зазмеилась трещина, деля его на две равные половинки. Половинки разъехались в стороны, открывая невысокий, золотистым светом мерцающий коридор.
— Идем, — обернулась тетка. — Обещаю: там я тебя не трону. Слово ведьмы под залог моей жизни. Так что можешь убрать свою защиту.
— Верю, верю всякому зверю, а тебе, ежу, — погожу, — буркнула под нос я, но защиту все-таки убрала. В конце концов, толку от нее будет мало, если случится очередной магический поединок.
— Куда ты ведешь меня?
— Это сердце Аркаима, моя главная резиденция, — голос идущей впереди Анастасии был глухим и лишенным каких бы то ни было эмоций. — Теперь уже полноправно моя. Медной горы Хозяйка оставила мне свой престол.
Не слишком-то в это верится, но я пока благоразумно не высказываю своего мнения. Иду и невольно любуюсь окружающим интерьером, которому обзавидовались бы Эрмитаж с Лувром вместе взятые. Стены сплошь покрыты кружевным узором из чистого золота, и среди жарко сияющих завитков скользят рубиновые змейки с агатовыми глазками, бегают изумрудные и нефритовые ящерки, порхают бабочки, блестя крылышками из слюды и кварца. Потом золотые стены сменились стенами из малахитового кустарника, шелестящего каменными листиками, как живой. Меж тонких стволов журчал родник. Под потолком летали какие-то яркие пичуги и пересвистывались друг с другом.
— Красиво? — не оборачиваясь, спросила тетка.
— Очень. Надеюсь, в конце пути все это великолепие не превратится в какую-нибудь зловонную помойку с очередными скелетами, разложившимися трупами и тошнотворными монстрами. Было бы очень обидно.
Тетка коротко засмеялась:
— Согласна, у некоторых из моих слуг весьма оригинальный вид. Но разве настоящую ведьму можно чем-то напугать?
— “Напугать” и “вызвать отвращение” — разные понятия.
— Ну-ну… — тетка отмахнулась от блестящей бабочки. — Мы пришли.
Навязчивая роскошь коридора сменилась внутренним убранством старинной добротной деревенской избы. Бревенчатые стены, пол с дерюжными половиками. Посреди горницы стоял длинный стол, возле которого на лавках разместилась пестро одетая публика. Налицо было смешение эпох и стилей: кто вырядился в былинного дружинника, кто в гусара, кто в сурового спецназовца… Единство наблюдалось лишь в пристальном внимании к мискам, чугункам и братинам, стоявшим на столе.
— Хлеб да соль, — негромко сказала я, вслед за теткой переступая порог горницы.
Обедающие (а возможно, ужинающие или завтракающие — я уже утратила чувство реального времени) отложили ложки-вилки и все, как один, обернулись и посмотрели на меня.
Одно хорошо, хоть лица у них человечьи. А клыки да красным огнем светящиеся глаза — обычный стандарт для оккультной публики. Я сейчас тоже как свое истинное зрение включу — кого хочешь напугаю.
— Великая Черная привела новую рабыню, — негромко произнес “дружинник”, шепелявя из-за кабаньего вида