бубен и встала в “декламационную позу”. Дарья не отстала от сестры: нацепив летнее мамино парео, взяв в руки маракасы и воткнув в косички букет тряпичных фиалок, она встала рядом с Машкой и скомандовала:
— Пап, запевай!
Ну разве можно в чем-нибудь отказать таким дочерям?!
И они грянули нестройным хором:
Шумел камыш, деревья гнулись,
А ночка лунная была.
И две девчонки улыбнулись,
Два оседлали помела.
И полетели, словно птицы,
Они в неведомую даль.
А в камышах сидели принцы,
Толкуя про свою печаль:
“У всех невесты как невесты,
Хоть и лягушки, да свои!
Кто ж нам достался, неизвестно:
Ни счастья нету, ни любви!
Мы б лучше холостыми были,
Сидели б лучше по домам!”
Шумел камыш, кувшинки плыли,
Взлетали метлы к небесам!
Воодушевленно допевая последний куплет, Авдей расслышал стук входной двери. Вернулись. Тесть или теща. Так что веселье пора прекращать.
— Девчонки, марш в постели! Кажется, бабушка с дедушкой пришли. И они открутят мне голову за такое лечение простуды!
Марья и Дарья были детьми понятливыми. Они мигом оказались в своих кроватках, закутались в одеяла и шепотом прокричали:
— Пап, не бойся, мы тебя не выдадим! А ты потом нам дорасскажешь, чем сказка кончилась?
— Я вам уже двадцать раз ее рассказывал…
— А ты каждый раз это… меняешь концовку. Редактируешь, вот!
— Ладно, уговорили. Будет свободное время — будет вам и сказка… Ну, я пошел. Бабушкина очередь вас воспитывать…
— Ты так действительно считаешь, дорогой Авдюша?
В детскую вошла, нет, скорее, вплыла, распространяя вокруг себя облако элитного парфюма, величественная, как королева в изгнании, Татьяна Алексеевна. И тут же с кроватей понеслись восторженные вопли:
— Ухтышка-а-а! Здоровско! Ба, тебе ресницы насовсем наклеили или только поносить дали? А мне дашь поносить? Один разик в детский сад!…
— Ба, а как твоя прическа называется? Я тоже хочу себе такую, только чтоб волосы не желтые, а малиновые, как у Натейры Оральи!
Зять, признаться, тоже слегка оцепенел при виде преображенной тещи. Но быстро нашелся, выдав комплимент:
— Вы, Татьяна Алексеевна, не в театр ли нынче вечером собрались? Вид у вас парадно-выходной.
Татьяна Алексеевна вздохнула, и глаза ее, обрамленные сверхъестественными ресницами, заметно погрустнели.
— Выберешься тут в театр, — сказала она, — когда бедные дети весь день некормлены-непоены! И вместо того, чтобы соблюдать постельный режим, поют при попустительстве собственного отца какие-то… песенки! Марья, лежать! Я что сказала! У вас ведь могут воспалиться гланды! Придется всерьез заняться вашим здоровьем и воспитанием, иначе последствия могут быть ка-та-стро-фи-чес-ки-ми! Ваши папа и мама…
— Ба, — тихо спросила Дарья. — А где наша мама? Не стыдно ей сидеть с какой-то больной подругой, когда тут болеем мы! Почему она не возвращается и даже не звонит!
После этих слов в детской, как дождевое облако, повисла печаль. Татьяна Алексеевна почувствовала, как неуместен ее сегодняшний поход в салон красоты, и усилием воли заставила себя не расплакаться.
— Вика, то есть мама, очень скоро приедет. Буквально на днях, — исключительно фальшивым тоном сказала она и посмотрела на Авдея, ища в нем поддержку и опору.
— Да, действительно, мама наша скоро будет с нами, — хрипловато заверил девчонок писатель-фантаст, стараясь не глядеть в их глаза. — Побудьте пока с бабушкой. А я обед разогрею.
Авдей честно принялся разогревать вчерашнюю грибную лапшу и на скорую руку лепить ленивые вареники, но долго упражняться в кулинарном мастерстве ему не пришлось. Потому как, не затрудняя себя продвижением через дверь, сквозь стекло кухонного окна беззвучно проник тесть, прижал палец к губам, призывая зятя к молчанию, а затем прошептал:
— Бросай все и собирайся.
— Куда? — шепотом же изумился Авдей.
— Вопросы потом. У тебя смокинг есть? Или какой-нибудь приличный выходной костюм?
— Есть, но…
— Ах, черт, черт, черт, если ты начнешь переодеваться-бриться, Татьяна сразу подымет шум, куда это мы собрались! А это нам сейчас вовсе ни к чему! У нас спецоперация.
— Серьезно? — от удивления вместо вареников Авдей принялся лепить пельмени.
— Да брось ты свою стряпню, мужик ты или кухарка?! Ты хотел приключений, острых ощущений и всего такого? Ну, вот. Мы идем в ресторан. На очень важную встречу.
— Но одежда? И теща?!
— Это я беру на себя. Ради такого дела не грех и колдануть. — С этими словами тесть молниеносно вырвал у Авдея пару волосков из шевелюры, пробормотал нечто вроде детской считалки: “Головой кивает клон, он клонихе шлет поклон” —