прерогатива, мои амур.
— Ладно, не заводись. — “Мои амур” примирительно поцеловал меня в нос. — Это что за палимпсест?
— Уникальное издание. — Я открыла томик. — Было напечатано в Петроградской типографии в 1925 году. Антология поэзии вампиров Серебряного века.
— Что?
— Да. Вот эту книгу убирать не хочется. Кстати, здесь есть замечательные стихи.
— Не сомневаюсь. — Авдей жадно просматривал оглавление. — Как?! Мережковский?!
— Не волнуйся, это другой Мережковский.
— Точно? А фамилии-то какие… Нерасстанов, Тимьян Бледный, князь Овраг-Полевой… Вика, ты посмотри, Кадушкин!
Действительно. В оглавлении было указано: “Кадушкинъ Романъ. Песнопения къ звезде”.
— И не подумал бы, что разговаривал с классиком, — вздохнул муж завистливо.
— Ты, считай, тоже классик, — утешила я своего фантаста.
Но он уже и не слышал. Он раскрыл книгу на стихотворениях нашего знакомого вампира и погрузился в чтение.
— Читай вслух, — потребовала я. — А то прогоню спать.
Вчера умерла звезда.
Сегодня ее отпели.
А в храме звенят капели,
И странно душа пуста.
Чего же еще мне ждать?
Чего мне просить у Бога?
Ах, как этот мир убого
Расходует благодать!
И то, что кругом темно, —
Не страшно. В душе — страшнее.
Но что вы сделали с нею,
Смотревшей в мое окно?!
Ее был беспечен вид,
И свет ее был так странен…
А я этим светом ранен
И небом давно забыт.
И скажешь ты: “Не беда”,
Прощально меня целуя.
И все же… Зачем живу я,
Когда умерла звезда?
Я, закрыв глаза, прислонилась к стене. Усталость, тоска и тревога, ставшие моими постоянными спутниками в последнее время, куда-то ушли, милостиво позволив моей душе вдохнуть толику покоя…
— Белинский, — тихо сказала я. — А может, из их любви что-нибудь хорошее получится?
Муж с некоторым усилием захлопнул книгу, словно страницы сопротивлялись и не желали закрываться.
— Время покажет, — задумчиво сказал он. — Как вампира я его не одобряю, но как поэта…
Я отобрала у него томик стихов и, поднявшись по стремянке, засунула между пестрыми обложками “Библиотеки космической фантастики”.
— Сюда девочки точно не полезут…
— Хорошо. А с этим что будем делать? Мы задумчиво поглядели на дюжину объемистых пачек.
— Как думаешь, если их спрятать на чердаке дачного дома, Дашка их обнаружит?
— Вика, в конце концов, ты у нас ведьма, тебе и решать.
— Ладно. Отвезу книги к Инари. Пусть отправит их в депозитарий Дворца драконов. Без специального разрешения туда попасть невозможно. Да и не думаю, что
Даша загорится такой идеей. Самое ужасное знаешь, что? 9
— Если она всерьез возьмется колдовать, у нее все и без книг получится. Все, что угодно.
— Ты говоришь так, как будто Дарья — Великая Ведьма. Вроде тех, которые составляют этот ваш… Трибунал Семи Матерей Ведьм.
— Есть симптомы, по которым я это подозреваю.
… А Великая Ведьма в это время крепко спала, и ей снился очередной сон. В котором она делает помело из палки от старой швабры и пучка павлиньих перьев. И отправляется в вольный полет над безмолвной столицей.
* * *
… Миловидная юная японочка в кимоно палевого цвета поставила передо мной чай и лакомство из соевого творога.
— Спасибо, Тиэко-тян, — сказала ей Инари. — Можешь идти. Я сама поухаживаю за гостьей. Тиэко улыбнулась и, поклонившись, ушла.
— Давно у тебя эта служаночка?
— С зимы. Муж настоял, потому что мне самой в одиночку уже трудновато управляться по хозяйству и заниматься с сыном… — Инари легко коснулась ладонью большого живота. — Да и в моем возрасте беременность нелегкое дело.
Я с удовольствием пила особенный, истинно японский чай и откровенно любовалась своей задушевной подругой. За те годы, что мы с ней знаем друг друга, как женщины и прирожденные драконы, она совсем не изменилась. Только красота ее, раньше сиявшая, как солнечный зайчик, теперь светилась ровным приглушенным светом. Инари, в отличие от меня, с глубокой серьезностью подошла к вопросу семейной жизни и в замужестве вела себя так, как и полагается порядочной японке. Не подумаешь, что эта немногословная, кроткая, ожидающая ребенка женщина когда-то была бесстрашным самураем-охранником и спасла жизнь не только своему сюзерену, но и моему семейству…
— Как вы живете? — поинтересовалась я. — Как здоровье мужа и Наследника Саге?
Всегда, когда я бывала в гостях у Инари, меня охватывало чувство умиротворенного умиления. Семья Павловых-Такобо жила в зеленом массиве Ильинского. Бизнесмен Павлов отгрохал особняк в помпезно европейском стиле, а Инари выделила себе клочок земли под чайный домик и небольшой классический