меня будут терзать ужасные боли, я даже могу
умереть. Пожалуйста, позвольте мне попить вашей крови,
совсем чуть-чуть, больше, чем пинту, мне и не надо, иначе
мне будет очень плохо, иначе я умру, — он сделал шаг по
направлению ко мне, облизывая губы. Вероятно, он полагал,
что Шимода имеет на меня влияние и заставит подчиниться.
— Еще один шаг, и кровь будет. Мистер, как только вы до
меня дотронетесь, я убью вас… — я не стал бы его убивать,
просто перед дальнейшей беседой я намеревался его хорошенько
связать.
Должно быть, он мне поверил, потому что остановился и
вздохнул.
— Вы достигли того, чего хотели? — спросил он,
повернувшись к Шимоде.
— Думаю, что да. Спасибо.
Вампир взглянул на меня и улыбнулся непринужденно, как
актер на сцене, когда спектакль уже закончился.
— Я не буду пить твою кровь, Ричард, — сказал он на
безукоризненном английском без всякого акцента.
Под моим взглядом он растворился в воздухе, как будто
кто-то выключил его… Секунд через пять его уже не было.
Шимода присел у костра.
— Я рад, что ты не веришь в то, что говоришь.
Я все еще дрожал от избытка адреналина в крови, я был
готов к схватке с монстром.
— Дон, я не вполне уверен в том, что я готов к подобным
шуткам. Может быть, ты об’яснишь мне наконец, что,
собственно, происходит? К примеру, что это… Было?
— То был уомпирр из тррансильуании, — сказал он с еще
большим акцентом, чем то чудовище, — или, чтобы быть более
точным, это была м ы с л е н н а я ф о р м а вампира из
трансильвании. Если ты хочешь кому-нибудь что-нибудь
об’яснить, а тебя не слушают, дай им как следует по голове
какой-нибудь мысленной формой, чтобы до них дошло, что ты
имеешь в виду. Как ты думаешь, я не переборщил с этими
клыками, с акцентом и с этим плащом? Он не слишком тебя
напугал?
— Плащ был роскошный, Дон, но он так похож был на
стереотип, он был таким диковинным… Нет, я вовсе не
испугался.
Он вздохнул.
— Ну хорошо. Но ты, по крайней мере, все понял, а это
главное.
— Что я понял?
— Ричард, в своем гневе по отношению к моему вампиру ты
делал то, что хотел делать, даже хотя ты и предполагал, что
причинишь ему боль. Он даже предупредил тебя, что ему будет
больно, если…
— Но он же собирался пить мою кровь!
— Мы все поступаем подобным образом, когда говорим
другим, что нам будет больно, если не будут жить так, как
этого хочется нам.
Некоторое время я молча обдумывал это. Я всю жизнь
считал, что мы можем поступать так, как нам заблагорассудится,
при условии, что мы не будем делать другим зла, но
это оказалось неправильным. Что-то тут не так.
— Тебя смущает общепринятая формулировка, которая
неверна, — сказал он. — эта фраза: причинить боль кому-то
другому. Что бы ни случилось, мы сами выбираем, будет нам
больно или нет. Это решаем только мы сами и никто другой.
Мой вампир сказал тебе, что ему будет больно, если ты не
дашь ему напиться крови. У тебя был выбор: дать ему кровь,
отказать ему, связать его, забить в его сердце священный
кол. Если бы он был против священного кола, он был бы
свободен оказать тебе сопротивление, причем любым угодным
ему способом. И так далее, и так далее. Выборы, альтернативы.
— Ну, если на это так смотреть…
— Послушай, — сказал он, — это очень важно. М ы.
В с е. С в о б о д н ы. Д е л а т ь. Т о.
Ч т о. М ы. Х о т и м. Д е л а т ь.
14.
«Каждый человек
И каждое событие присутствуют
В вашей жизни потому, что вы
Сами их привлекли.
Что вы будете с ними делать,
Решать только вам самим.»
— Дон, тебе не бывает одиноко? — мне пришло в голову
задать ему этот вопрос, когда мы сидели в кафе в городе
Райерсон, штат Огайо.
— Меня удивляет, что ты…
— Ш-ш-ш, — сказал я, — я еще не закончил. Тебе никогда
не бывает просто одиноко?
— Тот смысл, который ты вкладываешь в…
— Погоди. Всех этих людей мы видим лишь несколько
минут. Время от времени я замечаю в толпе лицо, какую-нибудь
замечательную, восхитительную женщину, и я хочу поздороваться
с ней, остаться и больше никуда не лететь, а посидеть
и поговорить с ней. Но она летает со мной десять минут, или
она не делает даже этого, и вот ее уже нет, а следующим
утром я лечу в Шелбивилль и больше никогда ее не увижу. Вот
что такое одиночество. Мне кажется, что я никогда не смогу
найти постоянных друзей, если я сам постоянно в пути.
Он сидел и молчал.
— Или все-таки я их найду?
— Можно, я что-нибудь скажу?
— Думаю, да,