«Здесь безнаказанность греха разрешается; слишком тяжелый грех слишком легко прощается», – соблазнится бл. Августин вместе со всею Церковью III–IV века и захочет выкинуть из Евангелия эту жемчужину, как сор.782
Так же могли бы соблазниться Иуда и Симон фарисей.
VII
Две любви: мужская и женская, скупая и щедрая, Симона-Иуды и грешницы. Две любви сравнивает Господь:
Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования не дал Мне, а она с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги.
Маслом ты Мне головы не помазал, а она Мне ноги помазала миром.
А потому говорю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому прощается мало, тот мало любит.
И сказал ей: прощаются тебе грехи…
…Вера твоя спасла тебя; иди с миром. (Лк. 7, 44–50).
Больше, чем ей, никому никогда не прощалось, потому что больше, чем она, никто никогда не любил.
VIII
Знает ли она, что делает, возливая миро на голову Его (по первым двум синоптикам)? Древле Самуил пророк, возлив елей на голову Саула, сказал:
вот, Господь помазал тебя в цари над Израилем. (I Цар. 10, 1).
«Ныне же Мессию помазала в цари блудница», – мог подумать Иуда. Первая капля вифанийского мира для него та последняя капля, от которой чаша через край переливается. «Тело мое умастила вперед к погребению», – слышится, может быть, Иуде последнее отречение Царя-Мессии от Царства. «Сам Себя хоронит заживо, и не только Себя, но и всего Израиля», – мог подумать Иуда и согласиться с Гананом:
лучше, чтоб один человек умер за людей, нежели чтоб весь народ погиб. (Ио. 11, 50).
«Друг», Иуда, и враг, Ганан, соединились, как два конца одной веревки, стянувшиеся в мертвую петлю на шее Христа.