В двух мирах живет всегда – в том и этом: «Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир, и иду к Отцу» (Ио. 16, 28.) Тот мир для Него не черная ночь, как для нас, а прозрачные сумерки; тот – почти как этот. Небо помнит, как изгнанник – родину, но не далекую, а близкую, вчерашнюю.
Знает – помнит все, что было и будет, но людям не может сказать; мучается мукой вечной немоты, несообщимости. «О, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» (Мк. 9, 19.) Любит людей, как никто никогда не любил, и один среди них, как никто никогда.
XXII
Сын Отцу единосущен в вечности (Consubstantialis Халкедонского символа), а во времени, – если, по св. Игнатию Богоносцу, «Иисус родился человеком воистину», – по св. Юстину Мученику, «рос как все люди растут», и, по св. Луке, «возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», – Существо Божеское в человеческом, вырастая, подымаясь из темных глубин того, что мы называем «подсознательным» (consience subliminale), лишь постепенно входит в сознание человека Иисуса, медленно овладевает Им, наполняет Его, как солнечный свет и тепло-прозрачно зреющий плод. Это и значит: в Иисусе рождается Христос.
Год от году, день ото дня, слышит все ясней и ясней, во всех голосах земли и неба, – в шуме ветра, шуме воды, в раскатах громов и в тишине звездных ночей – голос Отца: «Ты – Сын Мой возлюбленный». Но, как бы постепенно ни было это рождение – «вспоминание, узнавание» вечности во времени, – должна была наступить такая минута, когда Он узнал вдруг все, и ответил Отцу: «Я».
В эту-то минуту и родился в Иисусе Христос.
XXIII
Вспомним незаписанное слово Господне: «Я был среди вас с детьми, и вы не узнали Меня», и другое, записанное: