– На самом деле её зовут Алиса, и это он увёл у меня любимую женщину,– вспыхнул я, как спичка. – Извини, я не хочу это обсуждать.
– Ну уж и ты извини,– надвинулся на меня Вертер,– я так и не понял, какое отношение все эти сантименты имеют к нашему спасению. Ты уж будь так добр, объясни.
Конечно, я не надеялся, что Вертер вслепую станет выполнять мои порученья. Пришлось в двух словах поведать ему о моих догадках по поводу гибели Гора и исчезновения ангелов, а также о том, что за монстры раздирали сейчас Убежище на части, и какое отношение они имели ко мне. Я ждал бурной реакции, возмущения, обвинений, но Вертер воспринял информацию на удивление спокойно.
– Что ж, звучит логично,– прокомментировал он после довольно продолжительного молчания,– а вдруг ты ошибаешься?
– Тогда всем придётся очень быстро покинуть Убежище,– отрезал я,– потому что завтра от дома останутся одни дымящиеся развалины.
– Ты в этом уверен? – наверное, Вертер надеялся, что конец ещё не скоро.
– Я это видел собственными глазами. Да, я уверен.
Охотник подошёл к окну и упёрся лбом в стекло. Он застыл в этой нелепой позе, а я от нетерпения ёрзал на стуле, не понимая, чего он тянет. Всё уже было сказано, никаких недомолвок между нами не осталось. Пора бы ему уже отправляться.
– А как же Марго,– спросил Вертер у своего отражения в оконном стекле,– она же в тебя вроде как влюбилась. Что я ей скажу?
– Знаешь Вер, это на сегодняшний день наименьшая из моих проблем,– раздражение на Охотника всё-таки прорезалось в моём голосе,– а скоро вообще перестанет быть моей проблемой. Ты уж как-нибудь найди слова, чтобы ей всё объяснить. Так ты выполнишь мою просьбу?
– Антон, поверишь,– Вертер наконец перестал разглядывать своё отражение и повернулся ко мне лицом,– а я тебе даже завидую. Ты сумел найти решение, при котором никто, кроме тебя самого, не должен будет погибнуть. У меня такого варианта не было.
Моё раздражение, достигнув пика, угасло. Я с жалостью смотрел на этого большого ребёнка и думал, стоит ли напрягаться, чтобы вправить ему мозги. С одной стороны, мне уже было без разницы, а с другой, кто ещё ему правду скажет?