«На всё» уже было готово сорваться с моего языка, но я вовремя притормозил. Действительно, если я готов на всё, то какие тогда претензии к Вертеру? Понятное дело, за Алису я готов умереть, хотя предпочёл бы жить для неё и вместе с ней. Но если придётся, то решимости мне хватит. А готов ли я за неё убивать? Или предать доверившихся мне людей? Смог бы я, например, убить Светика, чтобы спасти Алису? Ну хорошо, не Светика, а того же Вертера, да хоть бы и синеглазого шамана? Ответ был однозначный. Убивать я был не готов. Существует определённая черта, за которую человек не в состоянии перешагнуть ни при каких обстоятельствах. И эту черту каждый прочерчивает себе сам.
В этот момент я вдруг отчётливо понял, почему Гор дал себя убить, когда Анара погибла от рук его ангелов. Нет, он не искал забвения и не хотел наказать себя за её гибель. Он осознал, что ум Творца и Создателя, полный боли и страдания, был опасен для мироздания. Эта боль открыла путь его созданиям в наш мир, из-за его боли ангелы убили Анару. Они ведь были частью своего Создателя, проявлениями его сознания. И Гор принял единственное возможное решение. Мера ответственности Создателя перед миром была слишком высока, чтобы позволить ему жить дальше. Сабину, похоже, понадобилось немного больше времени, чтобы это понять, но и он в конце концов сделал свой выбор, укрывшись в сотворённом им мире.
– Нет, Марго, я не готов убивать,– сказал я твёрдо, и она согласно кивнула. – Вертер совсем другой, он боец и не привык отступать. Таков уж твой брат, прими это.
Она подняла на меня глаза, полные слёз. От жалости у меня перехватило дыхание. Захотелось прижать её к своей груди, как раненого котёнка, зализать её раны. Но сейчас Марго не нужна была моя жалость. Она должна была принять решение, и с этим решением продолжать жить или не жить. Мы стояли молча, не отводя глаз друг от друга. Сколько это продолжалось? Может быть, пару минут. Но для Марго за это время наступил конец её старого мира, и зародился новый мир, пока непонятный и пугающий, где ей придётся узнавать и себя, и окружающих заново.
– Пойдём, пообедаем,– Марго прервала молчание,– я только умоюсь. Подождёшь?