Надо отдать должное Охотнику, он очень быстро сориентировался в обстановке. Ещё секунду назад он был готов совершить убийство, а сейчас его лицо расплылось в улыбке. Рука даже не дёрнулась за спину, где за поясом у него был спрятан пистолет.
– Лучше бы чего-нибудь покрепче,– небрежно бросил киллер,– у тебя есть или сбегать?
Покрепче, говоришь? Выходит, не такой уж ты хладнокровный убийца, если тебе требуется выпивка, чтобы сбросить стресс. Или парень просто замёрз ночью на скамейке?
– Есть коньяк,– я решил поддерживать непринуждённый тон,– подойдёт?
Охотник кивнул и двинул за мной на кухню. Разлили коньячок по бокалам. Я даже порезал лимон и откопал в шкафу початую коробку Рафаэлло. Сцена была сюрреалистическая. Несостоявшиеся убийца и его жертва молча чокнулись и опрокинули по полсоточки.
– Знаешь, Тоха,– заявил белобрысый, морщась от лимона,– а я даже рад, что не пришлось тебя убивать, хотя за прошлый раз и огрёб не по-детски. Ты мне сразу понравился.
Очень мило. Я, что же, теперь должен быть ему благодарен, что всё ещё дышу. Не хочется тебя расстраивать, дорогой товарищ, но ты мне совершенно не понравился и вряд ли когда-нибудь понравишься. Нестыковочка получается. Разумеется, ничего такого я не сказал, а просто разлил ещё по одной.
– Что ж ты мне в прошлую нашу встречу свой медальон не предъявил,– с упрёком продолжал Стэн,– или у тебя его тогда ещё не было?
Догадливый какой, недаром Охотничий хлеб ест. Врать не хотелось, тем более, что непосредственная опасность мне вроде бы уже не грозила. Хотя, кто его знает, этого фанатика, что там у него на уме? Всё же я кивнул, соглашаясь с его умозаключением.
– Ну ты и шустрый мужик,– восхитился Охотник,– и везучий к тому же.
Он сделал маленький глоток коньяка и зашуршал рафаэллкой. Если честно, я надеялся, что белобрысый выпьет и распрощается, но он явно был настроен поговорить. В его глазах появилось задумчивое выражение, и вообще, он как-то весь ссутулился будто уменьшился в размерах.
– Ты её видел? – в голосе Стэна вроде бы промелькнули просительные нотки.