Особое значение для понимания концепции коллективной вины имеет история Ахана (Нав. 7 гл.), где грех одного человека навлекает наказание на весь народ. Этот эпизод демонстрирует не просто механическое распространение наказания, но глубинную духовную солидарность народа завета. Примечательно, что в тексте используется единственное число при описании греха Израиля, хотя фактически согрешил один человек: «Израиль согрешил» (Нав. 7:11). Это указывает на органическое единство народа в контексте завета.
Развитие этой идеи находим во Второзаконии, где завет распространяется не только на присутствующих, но и на будущие поколения: «Не с вами только одними я поставляю сей завет и сей клятвенный договор, но как с теми, которые сегодня здесь с нами стоят пред лицем Господа Бога нашего, так и с теми, которых нет здесь с нами сегодня» (Втор. 29:14–15). Этот текст устанавливает принцип заветной солидарности, которая преодолевает временные границы и создает единство между поколениями.
Плач Иеремии содержит показательное признание: «Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззакония их» (Плач 5:7). Здесь прямо утверждается переход наказания от одного поколения к другому, что полностью соответствует учению Павла о проклятии всего человечества в Адаме.
Книга пророка Даниила представляет пример коллективного покаяния, где праведник отождествляет себя с грехами своего народа: «Согрешили мы и отцы наши» (Дан. 9:8). Это не риторическая фигура, но выражение реального единства в грехе и ответственности.
Народ Израиля понимал себя как единое целое не только в избрании, но и в грехе. Каждое новое поколение осознавало свою причастность к вине предыдущих поколений, что создавало почву для восприятия учения о вмененной вине Адама.
Эта библейская перспектива радикально отличается от современного индивидуализма и находит свое полное раскрытие в богословии апостола Павла, где личная ответственность не противоречит всеобщей причастности к вине праотца.