Глава 3
Северное Царство Агарон. Столица Гаард
– Творчество, и, в частности, поэзия, лучшее средство от…
Вилли дождалась, пока Эрсэн допишет последнее слово, критично проверила каждую букву, пододвинула ближе чернильницу и продолжила:
–…от ревматизма, метеоризма, маразма, сарказма, спазма и навязчивого энтузиазма. Точка. Пять запятых не забыл?
– Миледи, в грамоте я всегда был лучшим. Чистописание – мой любимый предмет.
Девушка оценила чистые пальцы ратного мага. Она всего лишь постояла рядом, а все руки уже в чернилах.
– Передовые методы науки, медицины и литературы в моем лице гарантируют больному чудесное оцепенение. Точка, – ткнула она в бумагу и оставила смазанный отпечаток. – «Оцепенение» аккуратно зачеркни, сверху допиши «исцеление». «Гарантируют» подчеркни. Всем страждущим посещение поэтического вечера строго обязательно. Восклицательный знак три раза.
– Три раза не влезет.
– Допишем на стене краской. Ежонок, не ершись, тебя это тоже касается. У тебя хронический цинизм, вялотекущий атлетизм и назревающий из-за всего этого алкоголизм, беречься нужно.
Эрсэн покорно мокнул перо в чернильницу и приготовился к худшему.
– Всех отсутствующих и считающих себя здоровыми людьми ждёт личная аудиенция с поэтическим целителем Вилеттой и последующее за тем разочарование. Я докажу вам, что вы глубоко заблуждаетесь и безнадежно больны! Летраша, персичек, чего притих? Боишься, что я не замечу твой неизлечимый пессимизм?
– Нисколько, миледи, – улыбнулся душевный мастер. – Но на афише лучше писать коротко, без обиняков. Иначе…
– Прогрессирующий минимализм. Без обиняков не придут, я ещё даже не начала угрожать. Ежонок, рисовать умеешь? Афиша без рисунка, драматизм на ветер.
– Боюсь, нет, миледи. Бог уберег, – ратный маг подул на чернила и те стекли черными каплями. Афиша приобрела такой жуткий вид, что на вечер не придет даже тот, кто чешется от мазохизма.
– Художник в храме есть? Творчество только я вытворяю, или всё не так безнадежно? – уточнила девушка.
– Я слышал, у Аравида хороший почерк, – заметил Летран.
– Нет-нет, – отнекивалась поэтесса. – Симптомы похожие, но не то. Больной страдает периодическим травматизмом после каждого нашего сеанса. Хорошенького в меру, иначе впадет в зависимость. Ох, как тяжело нести бремя духовного просветителя в общество, пораженное деспотизмом, невротизмом и анахронизмом! – закатила она глазки. – Будто идешь по темному лесу с дубинкой разящего искусства.
– Его Магичество Итуур, по слухам, имеет склонность к художеству. Однажды он купил натюрморт с сушеной рыбой.
– Уже лучше.
– Господин Азиур – маг-иллюзор. Иллюзоры больше прочих тянутся к искусству.
– Ну, вот, список жертв, в смысле, художников набросали, за афишу я теперь не беспокоюсь.
– Вызывается к ответу Маг Вилетта, – прозвучал громкий голос, и раскатистое эхо докатилось до самых дальних мест, где Вилли с Эрсэном и Летраном ваяли афишу. – Прошу пройти к скамье свидетелей.
Вилли намеренно пропустила большую часть собрания, прослушала речи предыдущих ораторов, ничего интересного по сравнению с подготовкой к творческому вечеру. В зале заседаний привычно шумно, собравшиеся маги переговариваются и спорят, нет времени, слушать их склоки. В зале собрались все высшие магистраты и часть старших магистратов, чтобы обсудить дела Храма.
Девушка, свернула афишу в трубочку и прошла к месту в качестве ответчика. С возвышения судьей на нее взирал высший магистрат Зельтиур, по правую руку от которого истошно зевал Бириар, по левую Аравид педантично перекладывал бумажки.
– Маг Вилетта, на вас поступило несколько жалоб. Я вынужден разбирать внутренние дела Храма, которых стало больше внешних проблем. Что вы можете сказать в свое оправдание? – нахмурил брови Зельтиур.
Вилли нервно озиралась по сторонам.
– Что-то я… не понимаю, ваше Магичество, о чем речь. У меня, знаете ли, проблемы с памятью последнее время. Одно могу сказать с уверенностью, что все мои помыслы и поступки направлены только во благо Храма и его служителей.
– Высший магистрат Азиур, пройдите к скамье свидетелей. Озвучьте вашу жалобу.
Вилли лучезарно улыбнулась хмурому магистрату и приготовилась слушать.
– Донимает меня какими-то долгами…
– Медвежонок, курсы финансовой грамотности не желаем посещать? – бросилась она в атаку.
– Ррр…
– А стоило бы? – развернулась девушка. – Открою тебе дверь в мир образованных и порядочных людей. Долг платежом красен. Ты, кстати, как относишься к теории всепрощения? Я тоже плохо, простить четыре меры золотом против моей бережливой природы.
– Откуда четыре меры? – взревел тот.
– Типичная отговорка потратившегося должника. Вопрос, после которого каждый судья плюнет тебе в лицо: «Виновен!», – гаркнула она в трубу свитка. – И добавит, верни пять мер золота бедной девушке! Я же пытаюсь договориться мирно. А ты на меня доносы строчишь?
– Чудовище! – пояснил он Зельтиуру.
– Ещё одно подтверждение твоей плутовской натуры. Все должники ссылаются на эту отговорку, дескать наша судебная система настоящее чудовище! Медвежонок, кстати, ты не хочешь об этом поговорить?
– Злодейка, а не женщина! – покраснел от гнева Азиур.
– И снова сонм невольных оговоров. Всякий должник в зале суда будет валить вину на бедную женщину. Как это знакомо, злодейка-жена всё золото спустила на модные лавки. Верный признак, по которому любой дознаватель сорвет с тебя плюшевую маску. Кстати, медвежонок, ты хочешь поговорить об этих негодниках из модных течений? Послушай только, они напрочь не принимают сочетание синего и зеленого.
– У меня нет никакой жены!
– Азиурчик, ты и любимую женщину заложил? – девушка развернулась к собравшимся и взмахнула свитком. – Какая личная драма! Ты хочешь об этом поговорить? Держать в себе нельзя, излей на бумаге, лучше в стихах. Кстати, ты получил приглашение на мой творческий вечер?
– Я никогда не был женат! – взревел тот.
– Это всё объясняет. Теперь понятно, на что ты спускаешь одолженное золотишко. Доступные женщины вытягивают из тебя последнее. Азиряша, ты нам нужен здоровый и пышущий чистой совестью. Вернись в семью первородных, оставь позади мотовство и блуд!
Девушка поперхнулась пламенной речью и прополоскала горло стаканом воды.
– Маг Вилетта, магистрат Азиур обвиняет вас в том, что вы всякий раз при встрече применяете против него магию.
– Кто? Я? Барсучок, нет у меня кристаллов. Хочешь, обыщи. А медвежонок отрастил пузо, протискивается в двери со скрипом, вот и касается меня своими кристаллами. А если в тот момент в диалоге я невольно скажу: «стой, куда прешь?», так это не меня винить нужно, это худеть кому-то давно пора!
– Маг Вилетта, – прервал ее излияния Зельтиур и устало размял виски. – Высший магистрат Итурр обвиняет вас в том, что вы намеренно разрушили его покои. Ваше Магичество, пройдите к скамье свидетелей.
– Кто? Я? – оторопела девушка. – Барсучок, ложный донос. Поклеп и подтасовка фактов!
Магистрат Итуур сменил на посту Азиура и дрожал от негодования.
– Итуурчик, бурундучок, я к тебе в каком смысле в гости заходила? – поджала губки девушка. – Верно, в гастрономическом смысле. Накануне из твоих покоев доносился несносный душок тухлятинки. И тут два варианта, либо пропал сам Итуряша, либо его продуктовый запас, который он тырит с кухни. Я так сразу и предупредила: «никому не двигаться, это обыск!»
Старикашка взвился с места и засучил рукавами.
– Зараза, истинная зараза! – верещал он.
– Именно это ты и прокричал, не оценив мои добрые намерения. А если бы запах был уже от тебя? Небезразличное лицо, то есть, я, приходит в гости, и вместо благодарности получает Это. Барсучок, он на меня своих волков призвал! Сразу оговорюсь, я с такими уже сталкивалась. Не помню, где и когда, но зверюги опасные, они могли Итуряшу порвать. Что я могла сделать во имя спасения Храма? Так и сказала: «Итуурчик, барсучок, без паники. Я тебя спасу».
– Спасла? – хмуро спросил Зельтиур.
– Разумеется, – округлила глаза девушка. – Итуряша, как вы можете видеть, жив, здоров и пахнет дустом.
– Она мне комнаты разгромила! – взвыл старикан.
– Преувеличение, дверной и оконный проем остались. Технически, комнату громили его волки.
– Она канделябром все зеркала побила!
– Защищалась, – пучила глаза Вилли. – Волки ничего не боятся, а канделябров почему-то опасаются. Моя ли вина в том, что эти твари бегали от меня вдоль стен, а там полно зеркал? Кстати, бурундучок, хочешь вылечить нарциссизм, приходи на мой творческий вечер. Приглашение получил?
– Я протестую, она все вещи попортила, кровать…
– А что не так? Само оборонялась чем придется. Итуряша все правильно сделал, под стол забился и не мешался, пока мы с волками выясняли, кто не прав. Я исходила из того, что жизнь нашего высшего бурундучка дороже каких-то там кувшинов, подушек…
– Всё уничтожено! Всё! – трясся от бессильной злобы магистрат. – Мои картины!
Бириар давно перестал зевать, прикрыл рот ладонью и натягивал на лицо скорбную маску. Выходило плохо, глаза слезились от смеха. Утереть нос высшим магистратам – мечта детства, но именно с Итууром он всегда осторожничал. Призванные волки чихали на его светоликость. А Вилетта чихала на волков канделябрами.
– Кстати, если надеть картину на голову волка, – заметила Вилетта, делясь опытом, – то он совершенно теряет способность к кусачести.
– Старший магистрат Уюр обвиняет мага Вилетту в поджоге.
– Кто? Я? – подпрыгнула девушка. – Секундочку. То есть, библиотеку тоже я?
– Господин Уюр, пройдите к скамье свидетелей, – кивнул Зельтиур.
Старикашка бодро посеменил к скамье и смачно сплюнул, проходя мимо боевого мага.
– Хомячок, от тебя я этого не ожидала! Господин судья, донос должна была писать я, как пострадавшая сторона. Я к тебе зачем заходила, хомяк зажигательный? Подготовка помещения для творческого вечера. Приглашение получил? Пожар случился не по моей вине. Нашли кого ставить библиотекарем! Он же маг-пироман!
– Ваше высшее Магичество, подсудимая начала перестановку. Шкафы рухнули, книги попортились и перемешались.
– Для творческого вечера нужна соответствующая подготовка, пространство для рифмы, – оборонялась она. – Все помнят, что творческий вечер на носу? Ни минуты отдыха, я с ног падаю от усталости! Вот и упала. Случайно! А он сразу в меня струей огня.
– Не сразу! – взвился Уюр. – Она эти книги разбирать начала!
– Заметьте, – подчеркнула девушка. – Пока ни одного предумышленного и противоправного действия с моей стороны озвучено не было. Если бы он в меня огнем не плевался, всё бы быстренько разобрала.
– Не разбирала, а портила. Складывала свитки куда попало! А те, что лишними оказывались, в нужник определила.
– Кстати, барсучок. Там в нужнике бумага закончилась. Кто у нас по хозяйственной части? Слаба памятью стала. Так может, я возьмусь? Я вам такой порядок наведу, кричать будете! От восторга. По ночам.
Зельтиур сдержал себя, чтобы не закатить глаза. Бириар изображал кашель, чтобы не смеяться в полный голос.
– Старший магистрат Фариил, пройдите к скамье свидетелей. Что у вас?
Повар робко прошел в центр зала и неловко улыбнулся.
– Ваше Магичество, я отзываю свою жалобу. У меня нет претензий к магу Вилетте.
– Фариил, пирожок, это вообще, как называется? – возмутилась девушка. – Ты на меня донос накатал? Что-то мне нехорошо. Посмотри у меня в спине, кинжал не торчит? Я к тебе зачем приходила? Меню на творческий вечер обсудить! Пироженки, тарталетки.
– Так и есть, миледи. У меня нет претензий.
– А у меня есть! – сжала она кулачки.
– Маг, Вилетта, кухню привели в негодность Вы? – уточнил Зельтиур суровым голосом.
– Я? – придушенной змеей прошипел она.
– Я, – поспешил признаться Фариил.
– Значит, как крыс и тараканов плодить на кухне, – хрипела она, – так всех всё устраивает. А как я травить начала, так на меня жалобы катать?
– Одна букашка случайно залетела, – покраснел Фариил.
– Зимой? – выпучила она глаза. – Он не залетел, он жил на кухне! Грязными лапищами лез в кастрюли. Безобразие, грязь, рассадник заразы! Вот, чем была наша кухня до того, как я провела зачистку помещения! Где один тараканчик, там полчища крыс, муравьев и мокриц.
– Нужно было позвать мага-природника, он бы провел очистку, – заметил Аравид.
Вилетта надменно рассмотрела секретаря в подзорную трубу свитка.
– Барсучок, что-то я не поняла, меня за что судят? За то, что я не дала уйти и спрятаться рассаднику заразы?
– За то, что ты не дала ему это сделать ковшами, кастрюлями, и в итоге погромом и потопом.
– Он пытался скрыться.
– Пусть бы уж лучше скрылся. Храм не остался бы без обеда, а заодно и ужина, – въедливо подчеркивал Аравид.
– Аравидусик, втяни раздвоенный язычок. Лучше остаться без обеда, чем есть из одной кастрюли с тараканами. Фариил быстро привел в порядок кухню, а трупик нарушителя теперь торжественно водружен под стеклянную рамку в поучении всем поварам и их приемникам. Фариильчик, претензии есть?
– Нет, – мотал головой магистрат.
– Приглашение на творческий вечер получил? Аравидусик, лжесвидетельство запомнила. С тебя баллада на три страницы. Есть ещё жалобы?
– От служителя бани, от служителя прачечной и от астрономической лаборатории, – прочитал Зельтиур.
– А у нас есть астрономическая лаборатория? – заинтересовалась девушка.
Главный астроном сошел с лица.
– Уже нет, – поджал губы высший магистрат. – Она переезжает в магическую школу.
– Это что? – задумалась Вилли. – Из-за меня? Барсучок, с лабораторией чиста, как снег на шпиле нашего Храма. Просто заблудилась. Все помним, что у меня провалы в памяти? Вот и настроила трубу в поисках выхода. А тот факт, что я увидела в трубу окна бани и непотребства, что там творились…
– Непотребства – это то, что я подумал? – заинтересовался Зельтиур и перевёл взгляд на своего помощника.
Аравид вытаращил глаза.
– А там пел, просто пел и чуть танцевал!
– Корчился в диких судорогах и звал на помощь, – подтвердила Вилетта. – Пришлось принимать меры. Аравидусик, признай, если бы не я, ты бы разбил голову.
– Если бы не ты, я бы не захлебнулся!
– Спасение, в моем лице, не заставило себя ждать, – подтвердила девушка. – А прачечная это так, по пути двери перепутала, спешила утопить, в смысле, спасти Крольчонка.
– Маг Вилетта, зайдите ко мне в кабинет, – встал из-за судейского стола высший магистрат.
Вилли гордо прошагала в кабинет на верхнем этаже Храма. В стороне раздался громкий хлопок дверей помощника, Аравид зло щелкал замками и щеколдами.
Зельтиур сидел в своем кресле, на столе чисто, стол без сукна, покрыт свежей натиркой из свечей. Мужчина тяжело вздыхал и хмурил брови в сторону девушки.
– Маг Вилетта, что ты… помнишь? – тихо спросил он.
– Кто? Я? – заволновалась девушка. – Вопрос с подвохом? Барсучок, ты конкретно, о чем? Насчет кладовки? Конюшня? Трапезная? Если ты про склад кристаллов и магические артефакты, то я не имею к этому никакого отношения.
Зельтиур помял усталые брови.
– Я про… детство, юность, – осторожно пояснил он.
Вилетта шумно выдохнула и поджала вспоминательные губки.
– Всё помню. Дом, Папеньку, сестер и брата. В чем нестыковки?
– Как попала в Агарон, тоже помнишь?
– Конечно, мы в ригоронском обозе приехали. С принцем Родионом Ялагром. Приехали спасать его брата и моего брата тоже. Сколько лет назад это было? Я ещё крошкой была. А потом ты меня удочерил?
Мужчина задумчиво смотрел в лицо девушки и пытался найти скрытые мотивы, но девушка с кристальной честностью пялилась ему в глаза и растерянно пожимала плечами.
– А… Родиона Ялагра помнишь?
Вилетта задумчиво поджала губы.
– Ну, что-то размытое, бледное. Косу помню, вроде коса у него была. Или у меня была. Ах да, у меня же коса есть. Барсучок, ты меня пугаешь. Что я забыла, что ты вызвал меня на допрос?
– Гм… Вилли. Так он тебя называл?
– Кто?
– Родик, – прищурил он глаза.
Девушка неуверенно почесалась и ещё раз с недоверием уставилась на приемного отца.
– Бириарчик, ты хотел сказать? Он так меня называет.
– Ты замуж за него собиралась.
– Так и есть. Скоро мы с Ильчиком поженимся. А ты сомневался? Я его таки прижала, не вырвался. Хотел, конечно, поганец такой. Помнишь, сколько раз он мне голову пудрил? Косы растил ради своей любовницы, Лариджы. Но теперь всё позади, она беременна. Ильчик полностью в моей власти, косы я ему остригла, не помню, когда. Зельтиурчик, барсучок, помоги со свадьбой, будь папочкой. Сам знаешь, я боевой маг, мне в Храм первородных нельзя вступать. Но если я буду женой Светоликого, кто меня упрекнет в том, что я живу здесь? Мы же всегда с тобой об этом мечтали.
Зельтиур задумчиво опустил ресницы.
–Не всегда.