/>
Оно умело в сердце говорить!
Оно определяло Время — Жить!
Но не было, однажды, существа,
Того, кто видит суть свою до дна…
И Слово в удивлении застыло,
И тихим звуком вдруг заговорило.
Оно сказало так: — О, где ты, друг?
Наверное, сковал тебя недуг?
А тот, кто видит суть, увы, ушел.
Быть может, сам себя он не нашел.
А прошлое навеки утерял,
Забыл его, растратил, обменял…
Не слышал Слово тот, кому оно
Всегда принадлежало. Все ушло…
И Слово уж погромче: — Друг, ты где?
Но было пусто, пусто на Земле.
Так началось движение Желанья.
Есть цель — найти того, кто ищет Знанья.
Вот Слово набрело на Червяка,
И тот, его услышав, вздул бока,
Пытаясь хоть чуть – чуть его понять,
И внутренностью хлипкою вобрать.
Все тщетно. Слово дальше унеслось.
И видит, среди леса дивный Лось.
Оно ему: — Ты друг? — А Лось в ответ
Лишь взглядом удивленным: — Жаль, но нет!
И Слово над волною полетело,
Как будто с ней сродниться бы хотело.
И в полный голос вот уже оно
Как гром загрохотало: — Существо!
Ты друг или же враг мне, отвечай!
И Море тут затихло невзначай…
Как будто бы ответить собралось,
Но это и ему не удалось…
Так Слово, удрученное слегка,
Взмывает ввысь за белы облака,
И ищет там уж друга своего.
А в облаке прохладно и светло,
Но нет ответа должного ему.
Все тихо, непонятно почему…
Лишь ветра вой протяжный, шум дождя
Тихонечко в ответ ему: — Все зря…
Несчастное от боли этой, Слово
Спустилось вниз опять и очень скоро
Встречает Человека — существо,
Которое ответить бы могло!
Но что сказать, пока еще не знало,
Поэтому болтало да болтало!
Людское существо всегда в трудах,
И в важных, недоделанных делах…
Оно из Слова сделало… слова,
Чтоб слушалися ум и голова,
Чтоб руки понимали тяжкий труд,
Чтоб тело прокормить — голодный спрут.
И слов ему понадобилось много!
Так много, что забыто стало Слово!
И вот живут, не помня уж того,
Зачем живут, и время для чего.
Они решили: надо прокормить
Себя да и ближайших, чтобы жить.
Общественные нравы утверждали,
Да ими справедливость умножали…
Но вспомнили, что есть еще душа,
Она, коль влюблена, то хороша,
И надо бы о ней не забывать.
Так, стали артистизм свой проявлять.
И в чувственных искусствах славу петь
Движениям души, дабы лететь…
Святое лицедейство… стало нормой,
Религия — искуснейшей проформой…
Вот стали люди жить да поживать,
Законы и науки создавать,
Стремиться к совершенству своему,
А, главное, потворствовать уму…
— Ах, ум — великолепие людей!
Он вывел человека из зверей
В людское, дружелюбное соседство!
В войну, и в лицемерье, и в кокетство…
— Ах, ум! Ты божий дар, святой родник!
Тебе принадлежит сладчайший миг
Всего, что совершается людьми.
Дари собою нас, о, друг, дари!
И дети обучалися уму,
И деды поклонялися уму,
Града росли, взлетали самолеты,
И умные свершалися работы…
Чтоб тело прокормить? О, нет! Уже
Изысканные нужны им клише.
Не дом семье, а каждому дворец.
И что худого в этом, наконец?
Слова, слова! Миллионы слов живут,
Как сено, травку ослики жуют.
И что плохого в том? Да ничего.
Забыто только Слово — Существо.
Лишь изредка загадка заблестит,
Крылами манит, но не говорит…
Оно ли ищет, ищут ли его,
Святого Слова сердце — Существо…
Давным–давно… — так сказкам всем начало,
Явилось