Хотя русская церковно-историческая наука «открыла» исихазм во второй половине XIX века, он никогда не умирал в русских монастырях и проник на Русь задолго до исихастских споров в Византии. Исихазм (от греч. hsucia – покой, безмолвие) понимается в широком смысле как аскетическое учение о внутренней духовной сосредоточенности и молитве, разработанное раннехристианскими отшельниками IV–VII веков. В более узком смысле исихазм интерпретируется как возникшее в XIV веке на Афоне и теоретически разработанное Григорием Паламой (отсюда и другое название – «паламизм») религиозно-философское учение о «фаворском свете», озаряющем душу праведника.
Протопресвитер Иоанн Мейендорф (1926–1992), специалист с мировым именем в области патристики и византийской истории, один из самых замечательных православных философов новейшего времени, выделял четыре смысловых значения исихазма: 1) раннехристианский идеал индивидуального отшельничества; 2) метод самоуглубленной молитвы с постоянным повторением Иисусовой молитвы; 3) система богословско-философских понятий, разработанных Паламой в полемике с Варлаамом; 4) так называемый «политический исихазм» как социальная и культурная программа, проводившаяся византийскими деятелями.
В исследованиях отечественных авторов уже убедительно доказано, что поздневизантийский исихазм не является никаким нововведением. «Историческая давность умной молитвы и исихазма не трудно доказуема. Самые термины “исихаст”, “исихия”, “исихастирион” находятся у писателей, отдаленных многими веками от эпохи исихастских споров. Св. Нил Синайский, преп. Иоанн Лествичник, преп. Иоанн Кассиан, как и многие другие, учили о необходимости безмолвия для духовной жизни». Согласно В. Кривошеину и архим. Киприану, «имя “исихаст” столь же древнее, как и сама православная духовность. Термин “исихия” уже употреблялся как Макарием Египетским, так и Варсануфием Великим (IV в.)». Хотя Григорий Палама дал «более полное и глубокое теоретическое обоснование для практики духовной жизни, нежели мы встречаем это в аскетической традиции»39. Вместе с тем, по утверждению греческого исследователя Г. Мантзаридиса, в поздневизантийском исихазме по-новому расставлены акценты в учении об обожении. Если в эпоху патристики преобладающим был «христоцентрический опыт» обожения, то в период поздневизантийского исихазма на первый план стал выступать «пневматологический аспект», а мы бы добавили – и антропологический40. Это не говорит об изменении сути духовного опыта, а лишь его акцентированности.